На днях в Адыгее с визитом побывал член Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека, главный редактор интернет-портала «Кавказская политика» Максим Шевченко. В центре внимания этого СМИ  — проблемы регионов Кавказа, в том числе Адыгеи. Максим Шевченко  побывал на встрече с Главой республики Асланом Тхакушиновым, ответил на вопросы представителей общественности и интеллигенции, полюбовался красотами наших гор и поделился общими впечатлениями о своем визите на обобщающей пресс-конференции.

Первый вопрос журналистов традиционный: какое мнение сложилось о нашем регионе, который он посетил впервые.

— Я приехал в республику по приглашению Главы Адыгеи Аслана Тхакушинова. На сайте «Кавполит» мы часто писали о ситуации в Адыгее, но до сих пор мне не приходилось бывать здесь. Впервые я приехал в кавказскую республику не потому, что здесь произошли драматические события, а просто с визитом. Мне всегда нравилось, что у вас не было ничего плохого, что мне приходилось видеть в других республиках Кавказа. Вы даже не представляете, насколько это радует мое сердце, насколько вдохновляет! Многие другие регионы так или иначе связаны с памятью горя. У вас такой памяти, к счастью, нет.

Зато у вас есть прекрасные перспективы. Я увидел мощный потенциал для развития, сильный интеллектуальный центр, отсутствие серьезных противоречий и конфликтов.

У меня возникло ощущение на уровне интуиции, что в целом адыги, русские, армяне, курды, проживающие здесь, — одна семья. У вас есть уникальная возможность строить самостоятельный мир Республики Адыгея. У вас огромный экономический потенциал, но не потому, что денег много, а потому, что есть стабильность, а это главный критерий инвестиционной привлекательности. Именно поэтому республика, практически не имеющая промышленности (и слава богу!), вместе с тем по доходу демонстрирует постоянный поступательный рост. Я был в Лагонаках и призываю вас не спешить развивать эти территории: можно все испортить и изуродовать. Республика заслуживает иметь свой собственный стиль во всем: в построении гостиниц, оформлении городов, сел, поселков. Мы приезжаем в Тироль — видим тирольские дома, питаемся тирольской кухней: в Италии — все итальянское. А в России сплошь все турецкое, французское… Мне кажется, сейчас у вас есть возможность создания концепции развития Адыгеи как уникального человеческого и экономического пространства в самом современном смысле этого слова, когда работают возможности и деньги, привлеченные этими возможностями.

— Совместимы ли, на ваш взгляд, патриотизм и журналистика, патриотизм и свобода слова?

— Я придерживаюсь демократических взглядов, основанных на признании свободы как фундаментального принципа человеческого бытия. Либерализм и демократия — это совсем не одно и то же. Человек теряет свободу по мере развития общества. Я являюсь последовательным идеологическим противником тех, кого я называю либералами, потому что зачастую они не сторонники свободы, а сторонники экономического развития корпораций — медийных, финансовых, бюрократических. Я патриот, потому что люблю свою страну, ее народы. Но я хочу, чтобы Россия была демократическим государством. Не монархической, не империалистической, а именно демократической страной, чтобы в ней были реализованы четыре фундаментальные свободы человека: слова, вероисповедания, торговли и перемещения.

Я являюсь патриотом в той степени, в которой хочу реализации в моей стране принципов свободы. Моя дискуссия с так называемыми либералами заключается в том, что я считаю их идеологию бесчеловечной. Они с презрением говорят о людях, о народах нашей страны. Моя полемика с либералами — это полемика свободного гражданина своей страны. Они хотят построить эффективное государство с тотальным слежением за человеком, когда вы не можете двигаться, перемещаться, чтобы вас не контролировали спецслужбы, когда формируется общая медиаповестка для всех газет, как это было в советское время и как это происходит сейчас в Западной Европе. Я последовательный сторонник христианской демократии — это ставка на социальное государство, признание права за человеком быть верующим и исповедовать свою веру, это вера в демократические ценности, принципы договоренности с людьми.

— Как вы верно заметили, на Кавказе происходит и много положительного, но федеральные СМИ нацелены преимущественно на поиск негатива на Кавказе. А какая информация о нашей республики скорее появится на вашем сайте — с положительным или негативным оттенком?

— Чем более событие конфликтное, тем больше оно достойно описания. Это закон журналистики. Любая раздавленная собака интереснее построенного здания. Это аксиома. Задача журналистов — не сообщать о событиях, а раскрывать причину того, почему они произошли. И не столь важно, позитивные они или негативные. Мы не информационное издание, а аналитическое. Мы берем конкретное событие и на его основе пытаемся создать более масштабную картину. Любое событие имеет подоплеку. Это как прыщик, вскочивший на теле, — это либо возрастное, либо причина в какой-то глубокой внутренней болезни, про которую человек еще не знает, но симптоматика уже есть. Журналистику я связываю именно с этим.

Теперь о позитиве. Рапорты о достижениях республики — это задача не журналистики, а пиара. Читателю и зрителю интересно узнать не просто о событии. Главное в журналистике, да и вообще в современном мире, — это осмысление, переживания. Понятно, что негативный сюжет легко пробуждает эмоции — сочувствие, ненависть, солидарность. Но это очень примитивный подход. Позитивный сюжет всегда сложнее. Он требует гораздо большего разбирательства, требует написания истории, которая бы втянула читателя в сопереживание. В сюжетных событиях относительно Адыгеи «Кавказская политика» будет придерживаться того же принципа, что и раньше. Мы будем замечать «прыщики» (и это в интересах республики, поверьте), мы будем выстраивать чистую журналистику. Если пиар-служба будет подбрасывать нам позитивные сюжеты, мы будем стараться их описывать. Я готов приезжать сюда, проводить мастер-классы, сам учиться у вас, чтобы мы вместе нащупали стиль позитивных сюжетов, потому что у нас в России практически нет навыков подобных текстов. На Западе я их вижу, читаю, уверен, что и нам надо учиться этому.

Интересовала журналистов и позиция Максима Шевченко по поводу событий, происходящих на Украине, информационной войны, внешних угроз.…

— Это не информационная война, а реальная, с применением авиации и артиллерии, когда каждый день гибнут люди. Я был в сентябре в Донецке, в тот день там погибли 40 человек гражданских. А во внешние угрозы я не верю. Так, как мы сами внутри своего дома можем все разнести, ни один внешний враг не справится. То же самое — на Донбассе. Это никакая не внешняя угроза, не влияние Америки, а борьба внутриукраинских экономических группировок за донбасский уголь. И не только уголь. Донбасс — это полный цикл современного промышленного производства, от выплавки металла до производства высокотехнологичных продуктов. Это один из самых развитых промышленных регионов на постсоветском пространстве. Войну за Донбасс ведет далеко не ЦРУ. Когда я понял, что эта банда в Киеве не собирается вести никаких мирных переговоров, а делает ставку только на силу, я сказал: «Донбасс отныне — моя родина». Донбасс — это свободная Украина. Именно там начнется освобождение Украины от фашизма. Я думаю, украинский народ опомнится, как опомнился в свое время немецкий народ. Не надо валить все на Америку, на НАТО и кого-то еще. Мы сами виноваты во многих наших бедах.

Татьяна Филонова.

Фото Егора Сергеева.