Чеченская женщина признала в русском парне из Адыгеи погибшего сына.

Эту историю помнят и сегодня в далеком селе Замай-Юрт Чеченской Республики. Она поразила всех, а кому-то дала надежду на то, что такие вещи все же могут иногда происходить. Они не зависят от проблем в обществе, конкретной исторической минуты, социальной принадлежности людей, национальных приоритетов. Это случается как проявление чуда, с которым солидарны все.

И удивительно то, что произошли эти события в канун весеннего Дня международной солидарности. Кажется, в них как нельзя лучше отражен менталитет России — способность принять, понять и защитить тех, кто нуждается в помощи. Толерантность живет в поколениях народа на подсознательном уровне.

Случайная встреча

Наверное, о таких ситуациях должно знать как можно больше людей: и умудренных жизнью, и молодых, кто стоит в самом начале длительного жизненного пути. Версию произошедших событий услышала случайно, во время своей первой командировки в Чеченскую Республику. Тогда, в конце декабря 2013 года, полицейские из Адыгеи привезли подарки коллегам в сводный отряд полиции МВД по Адыгее, который нес службу в селе Замай-Юрт Чеченской Республики. Полицейские из нашего региона охраняют блокпост на автодороге приграничного с Дагестаном Замай-Юрта с 2002 года. Состав отряда сменяется каждые шесть месяцев, но выдержать полугодовую командировку вдали от дома нелегко. К новогоднему празднику им доставили из Адыгеи посылки от родных и большую живую елку. Вместе с ней привезли и елку для детей замайюртовской сельской школы. Не растут в этой горной местности такие деревья, вот и повелась в МВД по РА «елочная традиция».

У слова «мама» нет национальности

Среди веселья и шума вокруг елки с песнями и танцами школьной детворы ко мне подошла женщина в платке: «Вы из Адыгеи? А у меня там сын служит в полиции», — сказала с улыбкой.

Как выяснилось, сын служит и живет с семьей в Майкопском районе республики. «Я очень горжусь им», — заключила она.

Женщина эта, Наталья Николаевна Уздемирова, много лет преподает в замайюртовской средней школе русский язык и литературу. Она тут же на ходу познакомила нас со своими талантливыми ученицами, которые, по ее словам, любят Пушкина, отлично знают русский язык, обязательно необходимый всем, чтобы учиться дальше. Но поговорить мы не успели — делегация МВД по РА отправлялась домой, а путь в Адыгею не близкий.

— История с ее сыном стоит того, чтобы вы приехали к нам снова, — сказал директор школы, прощаясь.

Лишь спустя почти год мы узнали: совершенно невероятные события в семье Уздемировых стали былью для жителей этого села, но в Адыгее об этом не знают.

 «Это — он!»

У слова «мама» нет национальности

В конце апреля в отряде сломалась машина, починить ее своими силами оказалось невозможно. В селе, как узнали полицейские, есть автомобильный мастер, который в любых машинах специалист, — он обязательно выручит.

Водитель отряда прапорщик полиции Евгений Ларин пригнал машину в ремонт. Вместе с коллегами по отряду они втащили поломавшийся грузовик в бокс во дворе машинных дел мастера. Работы оказалось много, и в какой-то момент Ларин вышел во двор на перекур.

— Вокруг была весна — яркое солнце, шумит ветер в ветвях деревьев — красота! Двор — на пригорке, с которого открывался вид почти на все село. Я просто стоял и любовался округой: горы не такие, как в Адыгее, но, кажется, почти как дома, — рассказал Евгений.

Вдруг он услышал пронзительный женский крик и обернулся. С другой стороны невысокого забора, среди огородных грядок, стояла женщина в сбившемся набок платке. Она снова закричала, запричитала и пошла к забору, раскинув руки: «Сынок, сыночек мой!» Женя оторопел. Он оглянулся вокруг — может, она не к нему обращается? Но кроме него во дворе никого не было, только из гаража, где чинили машину, слышался шум голосов.

Как вспоминает Ларин, в этот момент женщина уже подбежала к забору и с плачем схватила его за бушлат. Он растерялся, не понимая, чего хочет от него чеченская женщина в черном платке, истошно кричавшая по-русски: «Сынок, сыночек мой, я знала, что ты придешь, я верила! Иди скорее во двор, я спрячу тебя!»

— Она подбежала ко мне и ухватила за рукав. Между нами была сетка забора, но она тянула меня к себе, называя сыном. Сначала я думал — ошиблась, не разглядела. Но она крепко держала меня и тянула вдоль забора к калитке: «Иди, я тебя спрячу!» — рассказывает он.

По ее испуганному лицу лились слезы. Он пытался взять ее за руки, что-то сказать, но она не слушала и только крепче хваталась за бушлат. Женя не понимал: она боялась, что он вдруг исчезнет, если она отпустит его?

— Я словно впал в ступор. Она тянула меня к себе и все причитала. Так мы и дошли до калитки, — говорит Евгений.

Женщина буквально втащила его в свой двор, повела к дому. На ходу она кричала кому-то: «Вахит, Вахит!» — и говорила по-чеченски. Женя не мог понять, что происходит.

К ним вышел мужчина, стал что-то говорить на чеченском, что-то на русском языках, вперемежку. Опешивший Евгений стоял молча. Он был уверен — его приняли за кого-то другого. По лицу мужчины понял, что тот потрясен не меньше его самого. Ларина под непонятную чужую речь повели в дом, усадили за стол. Женщина металась по кухне, плакала и смеялась, ставила на стол перед мужчинами еду.

— Вахит, я же говорила тебе, что он обязательно вернется, он просто не мог не прийти! — говорила она мужу, на ходу обнимая Ларина за плечи.

Муж молчал. Совершенно незнакомый парень в полицейской форме как две капли воды был похож на их сына, погибшего три года назад от взрыва бомбы в центре села…

Так было

— От того, что они так похожи, я тоже оторопел. Я понимал, что это не наш сын, но ничего не мог сказать. Сын, значит, сын, — рассказывал нам Вахит.

Крики во дворе Уздемировых услышали в мастерской соседнего двора, где ремонтировали полицейскую машину. Прибежали сослуживцы Евгения — что случилось?

— Садитесь, ребята, к столу, радость у нас — сын вернулся! — говорила счастливая мать, указывая на Ларина.

Полицейские лишь переглядывались, пожимали плечами: недоразумение? Но Евгению и им стали показывать фотографии сыновей из домашнего альбома. А хозяйка дома стояла на своем — сын ее нашел. Оказалось, за несколько дней до этого она не раз говорила мужу, что их Резван должен прийти. Муж не спорил с ней, понимал: такого просто не может быть.

Чтобы попасть в село, надо спуститься от блокпоста под горку, а затем подняться на другую сторону крутой балки. На пригорке возле нее — сельское кладбище: аккуратное, чистое — одинаковые памятники выкрашены светло-кремовой краской. Здесь говорят — на кладбище все равны, и ни к чему кого-то выделять. Там богатства нет — перед Всевышним все равны. Здесь лежат свои, сельские. Среди них две могилы с крестами, также выкрашенными светло-бежевой краской, такие же чистые, ухоженные.

— Во время налета здесь была такая неразбериха. Потом, когда разбирали завалы, нашли погибших ребят, солдат, которые нас тогда от бандитов защищали. Документов не было, мы и похоронили их вместе с нашими погибшими селянами. Да тут такой плач стоял, что не до разбирательств было, — говорят местные старики.

О похороненных солдатах сообщили в армейские подразделения. Общими усилиями установили их имена. К этим захоронениям иногда приезжают родственники. Говорят, не чужие они здесь…

Женя

…Это было в сентябре 1999 года, когда второй конфликт в Чеченской Республике почти угас, но бандформирования появлялись в округе, приходили вооруженные люди неизвестно откуда, вселяя в сельских жителей страх.

Семья Уздемировых жила как все, самый старший сын уже стал самостоятельным, учился, а трое младших сыновей оставались в доме, Резван — за старшего. Он тоже собирался поступать в институт, готовился. Беда пришла, когда ее не ждали.

Это был единственный авиационный налет на село. По словам местных жителей, отряд боевиков Шамиля Басаева появился в Замай-Юрте незадолго перед этим. Они расположились в здании сельской администрации, неподалеку от завода ДРСУ. В администрации Басаев устроил полевой штаб.

Все понимали — это соседство не к добру. Боевиков боялись, но они быстро ушли.

Что произошло в тот вечер на самом деле, никто из местных не знает до сих пор. Земля взорвалась в округе около 10 часов вечера. Все случилось мгновенно: невообразимый грохот, в домах погас свет, дым и гарь, истошные крики людей в темноте.

Уздемировы, оставив самого младшего сына Адама дома, побежали в центр села. Туда вечером ушли к друзьям двое средних сыновей — Резван и Роберт. Молодежь, как всегда, собиралась по вечерам на сельской площади — между клубом и школой. Там же сидели на скамейках пожилые женщины, приглядывая за игравшими малолетними внуками. Но обычный сельский вечер закончился трагедией.

— Когда мы с мужем выбежали из дома, было очень темно, ничего не разглядеть. В центре, рядом с площадью, полыхал подорвавшийся грузовик, освещая все вокруг, — рассказывает Наталья Николаевна.

Она увидела лежавших там и тут односельчан, не было слышно даже стонов. Сначала нашла своего 18-летнего Роберта и сразу поняла — он тяжело ранен в живот. Затем вместе с Вахитом они отыскали 20-летнего Резвана. Большой осколок снаряда вошел ему в спину, под лопатку, пробив легкое, сын хоть и тяжело, но дышал.

В центр села сбегались люди, появились машины. Раненым пытались помочь, отвозили в районную больницу.

— Я помню только ужасные звуки, — рассказывает младший сын Уздемировых Адам, которому тогда было шесть лет.

— Тебе было страшно в доме?

— Наверное. Я не понимал, что происходит…

Сыновей Уздемировых отвезли в больницу вместе с другими ранеными, врачи стояли у операционного стола сутками. После операций мальчики оказались в разных палатах.

— Они лежали на разных этажах, и я ходила от одного к другому. Они оба были в сознании. Я видела, как Роберт тает на глазах, но молилась, вдруг произойдет чудо, ведь я — мать, я спасу их силой своей молитвы, — тихо рассказывает Наталья.

Братья боролись за жизнь несколько дней. Но смерть все-таки победила, оставшись равнодушной к материнским слезам. Они скончались почти одновременно, днем, 10 сентября 1999 года… 

Тихий вечер

Мы подъехали к дому Уздемировых весенним вечером в конце апреля 2014 года. Наталья Николаевна сразу же широко распахнула калитку: «Входите, мы так вас ждали!»

Слева, в большом ухоженном палисаднике — березы, откуда? «Это мой уголок, и рябина здесь есть. Я ведь родом из Пензы, а в Чечню приехала за мужем еще девчонкой».

Ее муж Вахит ждал нас в своем саду. По словам Натальи Николаевны, сад — его детище, в деревья и цветы он вкладывает всю свою душу. Она что-то кричит по-чеченски в дверь, открывающую с веранды вид на ступени куда-то вверх, на гору. Вахит встречает нас у небольшого бассейна среди благоухающих кустов сирени и орешника. «Вода здесь, на высоте, — большая ценность, а без ежедневного полива ничего не вырастишь», — поясняет он.

Мы сидим с Наташей, как она просила себя называть, на открытой веранде их дома. В том самом дворе, где много лет назад случилась ее встреча с «Женькой. Женечкой» — водителем службы ППС из полиции Майкопа.

— Это не асфальт просел от времени — осколки от бомбы попали и к нам во двор в тот вечер, 5 сентября 1999 года, — показывает она на залитые бетоном пятна во дворе.

Ее мальчики похоронены рядом, на сельском кладбище. В селе тогда погибли 28 человек, среди них шестилетний ребенок и молодые ребята, самым старшим из которых оказался Резван.

— Я знаю, в этой жизни можно вынести абсолютно все. Только не войну. Меня успокаивает одна мысль, что мы, может быть, встретимся с ними снова. Ведь Резвана мне удалось увидеть, — говорит она.

И добавляет: «Женьку я очень люблю, как мама». Они с Вахитом подтверждают: Ларин действительно похож на их сына и лицом, и ростом, и голосом, и манерами.

— Я тогда полола грядки в огороде, подняла голову, и вдруг — вот он, Резван, стоит совсем рядом, живой и повзрослевший, ну совсем такой, каким я видела его во сне и представляла себе с годами. Разве я могла к нему не пойти, не позвать домой? — рассказывает Наташа.

Вскоре о происшествии узнало и все село Замай-Юрт. Люди поверили в чудо, как всегда верили школьной учительнице.

— То, что она нашла черты сына в другом человеке, приняла его, как родного, очень повлияло на людей, — говорит глава сельского поселения Замай-Юрт.

Никто не сомневается, что вот так может проявить себя она — правда жизни, открывшая чудесную истину.

— Женя, иди на КПП, там мама твоя пришла, — звали прапорщика Евгения Ларина сослуживцы по сводному тогда еще милицейскому отряду.

Она приходила к блокпосту каждый день. Поначалу прибегала с утра — с проверкой, не случилось ли чего на службе? Закончатся уроки в школе, бежит домой: что-нибудь приготовить и понести ему. Душа матери ликовала — ее глаза снова увидят его взрослым, живым. И каждый раз приносила свое угощение: «Сынок, домашнего поешь!».

Евгению тогда было всего 26 лет. Погибший Резван был чуть младше его, но это не важно. Евгений стеснялся ее приходов и боялся обидеть женщину, ведь она — мать!

Милиционеры сводного отряда часто помогали в поле местным крестьянам во время уборки. Однажды на тракторной тележке вдруг вспыхнула копна уложенного сена. День был ветреный, огонь мог переброситься на трактор. Люди суетились, пытались тушить. В суматохе Евгений сообразил на ходу: прыгнул на прицеп, выбил шплинт из сцепки и оттолкнул тележку. Ему помогли мужчины, оттащили полыхающий стог на колесах подальше от трактора. Все окончилось благополучно.

И тут из села прибежала Наталья — слухи о пожаре донеслись до ее двора. Она подлетела к названому сыну, схватив подвернувшиеся под руку грабли, грозясь побить: «Ты что делаешь, а если бы трактор загорелся?! Ты бы погиб!».

— Она ужасно ругала меня, никакие отговорки, что все обошлось, не помогали, — говорит Ларин. 

Такая любовь

В полугодовые командировки на блокпост Замай-Юрта Евгений ездил много раз. И в каждый его приезд она стояла у ворот отряда — в ожидании встретить его первой. Она носила ему чеченские лепешки, русские пирожки, клубнику из своего сада. «Сын» стеснялся подарков — неудобно все-таки, но как откажешь маме, пусть и названой? Как говорит «дядя Вахит» — так Ларин называет своего чеченского отца, — характер у нее настоящий русский, лучше не спорить.

— Мне пора присвоить звание дважды «героя» Советского Союза за наш союз! — шутит Вахит, рассказывая о характере жены.

А сам выписывает из российских питомников и сажает для нее во дворе, а потом выхаживает березы и рябины. «Это чтобы она не забывала в Чечне родную Пензу».

— Так жизнь сложилась. Во всей России мне парней не хватило, нашла я своего, одного-единственного на всю жизнь в далекой Чечне, самого умного и доброго человека, — говорит Наташа о муже, с которым они вместе уже 40 лет.

Она приехала в Грозный молодым специалистом после окончания Пензенского пединститута вместе с другими девушками. «Он ухаживал за мной очень благородно и трогательно», — говорит она. Они долго присматривались друг к другу, поженились, так она осталась в Чечне навсегда. И не жалеет.

— Я теперь даже думаю на чеченском языке, хотя учу сельских детей русскому, — говорит она.

— У нас на доме надо табличку повесить: «Филиал замайюртовской средней школы». И это будет правда, — шутит Вахит.

Дети бегут к Наталье Николаевне после уроков, называя ее ласковыми словами по-чеченски «мамочка». Она не жалеет для них времени, даже учит девочек, как вести женское домашнее хозяйство.

— Я ведь тоже каждый год дважды езжу к маме в Пензу. Что есть дороже мамы у человека? Только семья, — говорит Наталья.

Возможно поэтому она часто звонит Евгению в Майкоп и сейчас. Он заочно познакомил ее со своей семьей, родными мамой и отцом, с женой и детьми.

— Он привез мне их фотографии, мы дружим теперь семейно, поздравляем друг друга с праздниками. Он зовет меня в гости в Адыгею, наверное, когда-нибудь приеду. А то и он к нам с детьми — на летний отдых, ведь здесь в Замай-Юрте такая тишина и красота, — улыбается Уздемирова.

Как говорит Ларин, она звонила поначалу часто, порой среди ночи: «Ты как? Мне показалось, что ты простудился. Все в порядке? Как дети?». Потом сказала: иногда ей очень нужно было услышать его голос, времени просто не замечала. И Евгений звонит ей из Майкопа.

— Я еще собираюсь в Чечню в командировку, думаю, что поеду. Знаю ведь, мы еще не успеем выехать из Майкопа, а она будет стоять на КПП в Замай-Юрте, — говорит Ларин.

И снова сослуживцы будут звонить ему: «Женя, твоя мамка пришла, ждет тебя у ворот»…

В семье Уздемировых сегодня все хорошо. У старшего сына Рамзана трое сыновей и маленькая дочь, которую все обожают. Младший сын Адам хочет стать врачом.

— Я очень счастливый человек: утром с радостью бегу на работу в школу, вечером с радостью бегу домой. Все хорошо, и Женька у меня есть в Майкопе — настоящий казак. Только бы войны больше никогда не случилось, — говорит Наталья.

Как-то в Замай-Юрте наши полицейские несли службу по охране порядка во время выборов. Евгений дежурил на избирательном участке в ее школе. Наталья Николаевна была рядом с ним. Голосовать пришли практически всем селом — люди смотрели и гордились обретенным Натальей Уздемировой сыном. Люди подходили к Наталье Николаевне с почтением. Кто на русском, кто на чеченском языках говорили ей: «Это — Резван, живой Резван вернулся к тебе и к нам»…

Елена Космачёва.

Фото автора и из архива МВД по РА.

Видеосюжет об этой истории выйдет в эфир на канале «Россия 24» 19 мая в 22.15 в программе «Объектив-02» и на сайте МВД по РА 01.mvd.ru.