На сегодня в Адыгее зарегистрировано более 6 тыс. украинских переселенцев. Сейчас многие едут в Краснодарский край и Адыгею не в пункты временного размещения, а к родственникам, друзьям и просто знакомым. Часть из них говорят о своем желании остаться в России навсегда, стремятся получить патенты на работу, обустроиться, чтобы начать жизнь фактически с нуля.

Среди них оказалась и семья Листаровых, приехавших к друзьям в Майкопский район из Луганска. Елене Листаровой пришлось многое пережить. За время войны она смогла получить дипломы о высшем образовании с отличием Луганской народной республики и России. Война глазами молодой девушки предстает несколько иной, чем в телевизионных сюжетах новостей мировых информационных агентств.

Некуда бежать

По словам Лены, она ровно год смотрела в открытые глаза войны, холодные и равнодушные. Мысленно девушка сражалась с ней каждую секунду, и не было ясно, кто из них побеждает. 

 — Уезжать, не уезжать… Мы с родителями думали об этом несколько месяцев. Решиться бросить все дорогое сердцу каждого человека — родной город, близких людей и друзей, квартиру, мне кажется — все равно что отречься от собственной жизни, — говорит Елена.

Но к середине лета они все-таки решились на выезд. Обстрелы усилились в июле, боевым действиям не видно конца. На семейном совете пришли к выводу: оставаться в Луганске без работы и средств к существованию невозможно. Лена общалась по Интернету со знакомыми, кто уехал раньше. Родственников в России у Листаровых не было, они просто не представляли, куда им отправиться, где искать новое пристанище?

 — Я нашла принявших нас людей случайно, через социальные сети. Стали общаться, и добрые люди предложили нам приехать к ним в Краснодар. У них есть свободное жилье, платить нужно только за коммуналку. Поскольку мы стеснены в средствах, то предложение приняли с радостью, — рассказывает девушка.

Расстояние между Луганском и Адыгеей — 400 км, их можно проехать автотранспортом за день. Это — в обычных условиях, с учетом пересечения границы, небольших пробок и остановок. Теоретически. А по факту путь беженцев на мирную территорию длится сутками. На границе они простояли больше 17 часов. Жара, головная боль от страха — вдруг сегодня не выпустят или что-то еще случится! Тяжесть в душе от разлуки: в Луганске остались престарелые бабушка с дедушкой — родители отца Лены. Однако в сравнении с тем, что пережили за год военной жизни, трудности переезда казались преодолимыми. 

Листаровы, как и многие жители Донбасса, до последнего надеялись, что жизнь в Луганской республике все же наладится. 

— Я мечтала получить высшее образование, устроиться на работу, освоить профессию, ну и, конечно, встретить свою девичью любовь — кто из девушек не мечтает об этом? А дальше — крепкая и дружная семья, дети и дом полная чаша… Единственное, что никогда не входило в мои мысленные представления о будущем и планы, это встреча с войной. Я полагала, что войн в мире уже было больше чем достаточно. Я не легкомысленна, но в 21 год мне казалась большей реальностью встреча с «принцем на белом коне», чем рассвет под грохот артиллерии и разрывы снарядов, — говорит Лена.

Но снаряды прилетели в ее жизнь быстрее, чем мысли о светлом завтра. А с ними в быт вошли, словно со страниц книг о Великой Отечественной, голод, холод, ужас от увиденной воочию смерти горожан, обвалы жилых кварталов родного города. И крушение всех несбывшихся надежд сотен тысяч семей, подобных ее семье.

По словам девушки, вначале были авиационные налеты, а не только артиллерийские и минометные обстрелы. Им объявляли — убегайте, прячьтесь! Но прятаться было некуда. Говорят, где-то есть бомбоубежища, но реально они были оборудованы только в подвалах школ. Людей туда набивалось столько, что приходилось стоять вплотную друг к другу. Часто случалось, что даже стать было уже некуда. Люди прятались в подвалах многоэтажек, но разобрать в сутолоке авианалета, у кого ключи от подвальных дверей, получалось не всегда. 

Затем в нескольких рухнувших под бомбами домах люди оказались просто завалены в подвальных помещениях. Разобрать руками рухнувшие дома соседи и службы городских спасательных отрядов пытались, но многих спасти не удалось, и пострадавшие просто задохнулись под завалами. 

— Потом мы перестали убегать, а при звуках начинающегося обстрела ложились в коридоре своей квартиры на пол. Мы так к этому привыкли, что, когда этой весной в очередной раз раздался грохот, выскочили и легли на пол. Только потом папа сказал — это просто гроза, обычная весенняя гроза! Мы не могли сообразить или забыли, как гремит гром, — говорит Лена.

Прошлой осенью они с мамой вышли из дома, но не успели отойти, как над головой в вышине полетели снаряды. Они летели куда-то далеко вперед, такие же полетели в обратную сторону. Женщины остановились и смотрели в небо, не понимая, что делать. Папа выскочил на балкон и закричал: «Падайте, ложитесь на землю!» Но мама посмотрела на одежду и лужи вокруг: упасть прямо в грязь — значит испортить вещи. В результате они отбежали и спрятались за деревом, наивно полагая, что крона спасет от осколков.

— Есть такие снаряды, которые летят высоко, но разрываются над головой тысячами осколков. Чаще всего люди погибают на улицах именно от них. В соседнем дворе женщина не успела дойти до своего дома нескольких метров, осколками того же снаряда убило еще несколько прохожих, оказавшихся на улице, — рассказывает девушка. 

Однажды снаряд влетел в их балкон. Точнее, он разорвался рядом. На удачу в их квартире и у соседей никого не было. Когда Листаровы вернулись домой, осколок снаряда торчал из обшивки на сиденье дивана. По счастливой случайности никто не пострадал. 

Высшая ценность

— Сколько раз я слышала разрывы снарядов, ровно столько раз мне хотелось все бросить и сбежать из этого ада, как сделали большинство моих знакомых, друзей, одногруппников. Иногда я приезжала на пары в институт одна из всей своей группы, но педагоги все равно занимались даже со мной одной. Многим луганчанам бежать было некуда и не за что, — говорит Елена. 

Пока дочь оканчивала институт, отец 10 месяцев работал в «Луганскводе», где с начала 2014 года на руки выдавали около тысячи гривен в месяц. Это две тысячи рублей, а цены в магазинах Луганска значительно выше российских. Один раз он получил гуманитарную помощь: по килограмму сахара, риса, муки и несколько банок консервов. 

— Я помню из книг, что в блокадном Ленинграде во время Великой Отечественной войны выдавали по 250 граммов хлеба ежедневно на одного человека. Это мизерная пайка, как мне казалось, на такой кусочек хлеба невозможно существовать. Оказалось, реально. Мы собирали мелочь на хлеб, а воду — по каплям, поскольку после бомбежек вода оказалась сильным дефицитом. Теперь я знаю, вода намного ценнее денег и золота. Как жить в городе без воды недели и месяцы? И ее запасы сделать неоткуда — водопровод был разрушен и пересох. Поначалу городские службы его без конца чинили, им помогали энтузиасты из населения. Но потом нас оповестили — вода отравлена, пить и готовить еду строго воспрещается во избежание тяжелых заболеваний. На работавших предприятиях людей оповещали под расписку, что они ознакомлены с уведомлением. Тогда воду нам раздавали в небольших количествах, только для питья. Начались перебои с электричеством и газом. Конечно, речь шла только о выживании, а не о временных бытовых неурядицах, — рассказывает она. — Приходишь в магазин за хлебом и смотришь на пустые полки — душа разрывается. Часто случалось, что есть нечего. Выходишь из магазина и вдруг встречаешь на улице знакомого до войны человека. Оба рады до слез, что живы! Тут и расспросы, и сочувствие. Так делились тем, что у кого было: банкой консервов, сахаром или даже одной конфетой. Мне в военных условиях больше всего хотелось сладкого, наверное, конфеты казались там недоступной для всех детей привилегией, — улыбается Елена.

Люди старались выживать на довоенных запасах макарон и крупы. Молодым помогали старики, у которых запасов, как казалось, больше, а потребностей меньше. Семье Лены также старались помочь бабушка и дедушка, давая деньги из выплачивавшейся от случая к случаю пенсии — на проезд, чтобы мама и отец добрались на работу, а Лена — на занятия в вуз. 

— Часто луганские семьи живут за счет пенсионеров. С весны 2015 года им ежемесячно стали выдавать пенсию, иногда они получают гуманитарную помощь Красного Креста, а потом делятся с детьми и внуками, — говорит отец Лены. 

Несмотря на тяжелые бытовые условия и постоянные обстрелы, в Луганске продолжают работать большинство школ и вузов. Многие выпускники высших учебных заведений в этом году защищали дипломы не только в ЛНР, но и в России. 

— Я защищала дипломы в Луганске и в Краснодаре. В Краснодарском крае переселенцев из Донбасса сейчас очень много. Там сложнее оформить документы, приходится ждать своей очереди подолгу, да и получить патент на работу стоит гораздо дороже. В Адыгею нас пригласила мамина близкая подруга, и мы решили приехать сюда. Нас очень тепло и радушно встретили, а ведь в этой семье пятеро детей! Мы очень им благодарны, они помогли нам обвыкнуться, снять жилье и встать на ноги, — говорит Елена Листарова.

Взгляды на человеческие взаимоотношения, по словам девушки, на войне меняются кардинально. Моральные ценности становятся важнее материальных благ, а жизнь — дороже золота. Мирное голубое небо и есть тот алмаз, владеть которым — самое большое богатство. Мелочность житейских ссор она считает лишь пустой тратой времени и сил, которые так нужны для работы в профессии, общения с людьми и помощи близким.

Елена Космачева.

Елена Страмцова.