Чтобы выжить, селянам нужна только земля. Своя земля. «Кажется, еще не так давно было тяжелое время, а сейчас иначе. Больше 20 лет в районе не строилось ни одного многоквартирного дома. В этом году сданы три, в них переселили жителей из бараков, которые практически разваливались», — говорят кошехабльцы. Появилась стабильность — изменился эмоциональный фон села. Многие считают: «Слава импортозамещению и санкциям! Когда в государстве был такой настрой, как сейчас?». Может, людям открылась истина национального самосознания? «Мы — жители Адыгеи. Нам здесь хорошо, мы все — россияне», — уверены кошехабльцы. 

По определению, патриотизм есть «идентификация себя с другими членами народа, эмоциональное переживание своей принадлежности к стране, своему гражданству, языку, традициям». Остается открытым вопрос об исторической миссии или смысле существования.

Либеральная двуликость

— В июне 2014-го старый мост через Фарс смыло наводнением почти полностью — он много лет капитально не ремонтировался. В этом году построили подвесной мост. Деньги поступили и на расчистку русла реки Чехрак, которая и топит во время дождей все поселение, — знакомит меня с местными проблемами замглавы Дмитриевского сельского поселения Муртаз Пшизов.

Жители Дмитриевского округа — о двойных стандартах либеральных законов, монетизации прошлого и миссии будущего

Жители Дмитриевского округа — о двойных стандартах либеральных законов, монетизации прошлого и миссии будущего

Но люди на селе уже привыкли внимательно слушать отчеты руководителей местной власти, задавать вопросы и обсуждать. Для них это не просто формальность: на улицах видны достижения сельской цивилизации, люди их оценивают. А прорехи в ней, как известно, каждый заметит. 

Выходит, закон об их власти либо Думой не додуман, либо списан с чужой «кальки» и не совсем подходит для нашей реальности, считают сельские жители.

— Проблемы есть: основные поступления в местный бюджет формирует сейчас земельный налог. Закон это утвердил. Закон освободил пенсионеров от уплаты этого налога, а они сегодня составляют большую часть сельского населения. Возникает впечатление, что авторы закона и всех его последующих изменений никогда не были в сельской местности. Наверное, им пора пожить в глубинке — так страшно далеки они от народа. Нельзя же перекладывать всю ответственность за свою работу на регионы, руководителей муниципальной власти, — говорит глава Дмитриевского сельского поселения Руслан Тутаришев.

Закон 131-ФЗ был принят в 2003 году. Начиная с 2004 года в течение только следующих 4 лет он претерпел больше 20 изменений и дополнений. Он дал основу для введения другого, не менее «популярного» в народе закона №122-ФЗ — о монетизации льгот. Оба они как-то друг друга дополнили, исключив при этом, что в муниципальных образованиях, тем более в селе, пожилые люди в первую очередь нуждаются в добротных тротуарах, освещении улиц, в дорогах, транспорте, вообще в содержании какого-то общего хозяйства. 

— Безусловно, власти Адыгеи сегодня реально помогают муниципальным образованиям. В 2014 году Кошехабльский район выиграл соцсоревнование среди муниципалитетов республики, за что получил грант в 2,5 млн. рублей — за первое место. Они потрачены на «социалку». Этим летом мы впервые за много лет сделали ремонты в образовательных учреждениях на выделенные только муниципальной властью плюс спонсорские средства. Глава района нам возвращает часть средств тех полномочий, доходы от которых перечисляются в муниципальный бюджет — субсидиями, помощью. Он находит возможности, но это ставит и сельские поселения, и районную власть в неловкое положение зависимости, — рассуждает глава Дмитриевского сельского поселения Руслан Тутаришев.

В средней школе аула Хачемзий сделали текущий ремонт в учебных кабинетах и помещениях, обновили помещения в детском саду. В школе поселка Дружба капитально отремонтировали спортзал, текущий ремонт провели в учебных кабинетах и коридорах, а на спонсорские деньги отремонтировали помещения детсада.

Традиции селян — это семья и ее заботы. Достаточно укрепить семью — дать ей грант на семейное животноводство, парники, овцеводческую или птицеферму, чтобы моральный климат села стал другим.

— Глава Адыгеи Аслан Тхакушинов как-то сказал, что нужно «не сокращать расходы, а повышать доходы людей». Эти слова нужно вообще сделать лозунгом для республики, — убеждены в местной власти.

Своя «Москва»

В девяти поселках и хуторах Дмитриевского СП — 1349 личных подсобных хозяйств. При этом 34% в них составляют люди старше 50 лет. Из 2,5 тыс. человек трудоспособного населения только 23 безработных, которые состоят на учете в центре занятости. Люди считают — кто хочет трудиться и получать зарплату, тот устроится. На территории поселения есть 15 КФХ, сельхозпредприятия, коммунальные и прочие организации. Самая малая доля — бюджетники, всего 93 человека. И двум десяткам незанятых не находится работы?

— С ними разговаривали, сколько раз предлагали места. Но они сами не желают устраиваться и вообще работать, — говорят представители местной общественности, пытавшиеся воспитывать «уклонистов».

Народная поговорка утверждает: все новое — это всего лишь забытое старое. Расцвет села сегодня зависит не столько от новых технологий, сколько от памяти народа, который был народом труда. И дело тут не в «квасном патриотизме». Генетическая память сильна. Желание сохранять характер и культурные особенности своей страны, республики. Идентификация себя с людьми, что живут на той же улице, на соседней и дальше. 

— Прогрессивная Европа снова возвела «железный занавес». Сама за ним оказалась, хотя нам надо было ей раньше намекнуть. Мы всегда жили своим умом, не надо нам навязывать чужих рецептов, как жить дальше, — рассуждают хуторяне Ново-Алексеевского. 

Они — за многонациональную самобытность. Около половины населения в Дмитриевском СП — русские, почти 30% составляют адыги, около 10% — татары и еще столько же представителей других национальностей: есть украинцы, башкиры, армяне и др. К примеру, одна цыганская семья живет здесь испокон века. Почти все знают друг друга по именам, не то что в лицо.

— В Политотдел пришел намаз проводить, а народу мало. Говорят: погода — самые полевые работы, спешить надо, — говорит заместитель эфенди 82-летний Керим Байбеков. 

— Кто-то может рассказать, откуда у татарского хутора появилось название Политотдел? 

Байбеков ответил по-адыгейски. 

— Так вы — адыг?

— Я сам из Политотдела. Здесь родился и живу, поэтому и все языки, на которых здесь говорят люди, знаю, — отвечает Байбеков на чистом русском.

— Чему удивляться? У моей жены бабушка — адыгейка, но с соседями говорит по-татарски. Жена моя — русская, но свободно говорит на адыгейском и татарском. Здесь даже своя «Москва» была, — поясняет водитель поселка Иван Рыбалко. 

Сам он на вид — настоящий кубанский казак. Девушек с Прикубанья, если в их разговоре слышен диалект из смеси украинского с русским, здесь, как и везде в народе, именуют по старинке — «хохлушками». И без обид. Но к беженцам из Донбасса — отдельный пиетет. 

— У нас было около 50 беженцев с Украины, 16-ти мы и сейчас оказываем помощь — средствами МЧС, Красного Креста. Из остальных какая-то часть уехала в Майкоп и другие регионы. А некоторые устроились — живут и работают, — рассказывает Муртаз Пшизов.

По мнению дмитриевцев, российским людям не тесно на «общей кухне». Тем не менее в Адыгее привыкли уважать соседей, считаться с их традициями.

В Кошехабльском районе Дмитриевское сельское поселение — одно из самых крупных и сложных по своей структуре. Его земля раскинулась в узком междуречье горных рек Фарс и Чехрак, по берегам которых и селились люди. Все население — около 4 тыс. человек, зато это, пожалуй, самая многонациональная территория во всей республике. 

В разное время в него входило до десяти поселков, хуторов и два аула — Хачемзий и Джерокай. При очередном административном делении Джерокай отошел к Шовгеновскому району, но административные границы ни о чем не говорят, люди как жили общностью интересов, так и сейчас живут.

«Политотдел? Расстрелять!»

По рассказам местных жителей, до середины 90-х годов это был не только благодатный сельский край, но и крупный промышленный центр.

— В округе хутора Дмитриевского, в излучинах рек Фарс и Чехрак, существовало полукустарное производство льна и пеньки, которое входило в акционерное общество «Кенаф». В 1929 году в самом узком месте междуречья, где расстояние между руслами всего около 150 м, начали строить пенькозавод. Он отлично работал, пережил Великую Отечественную, во время которой пострадал, но был восстановлен. Завод работал в три смены и исключительно на экспорт, вплоть до 1996—1997 годов, — рассказал председатель местного Совета ветеранов Александр Сухов.

Началось строительство пенькозавода в трудные годы первой советской пятилетки, но даже в тех условиях люди быстро нашли выход для решения жилищной проблемы рабочих завода. Строились фанерные бараки с земляными полами и «проходными квартирами».

— Там, где сейчас находится улица Мира (теперь это уже поселок Дружба), возник небольшой поселок, выстроенный из глиняных землянок, с кривыми улицами, в которых посторонний человек просто блуждал. В шутку поселок заводчане назвали «Москва». Название долго сохранялось за тем местом в народе, — пояснил Сухов. 

Потом рабочие пенькозавода отстроили новый поселок со школой, детсадом, клубом, стадионом и первыми многоквартирными домами — по городскому типу. Поскольку коллектив пенькозавода был изначально многонациональным, поселку и дали название «Дружба». 

— Пенькозавод, между прочим, входил в подчинение Министерства легкой промышленности РСФСР. Затем Минсельхозом страны было принято решение об организации совхоза «Плодопитомник», которому в 1930 году на левом берегу реки Фарс выделили первые 100 гектаров земли. Вокруг плодопитомника стали расти хутора, — рассказали местные жители. 

Хутор Ново-Алексеевский получил название по имени местного жителя Алексея Калайды, который первым построил там дом. По словам старожилов, вокруг плодопитомника закипела бурная жизнь: его основная цель — выращивание плодовых саженцев. Но очень быстро рабочие совхоза вырастили сад и виноградники, затем открылся соковый цех. Строились дома, школа, детсад. В 1961 году построили собственный сельский клуб — напротив здания конторы плодопитомника. Перед ним была детская площадка и даже парк со скамейками и музыкой. 

— Я помню, как в детстве здесь ходило множество павлинов. Их выращивали специально, они истошными криками предсказывают погоду. Резкую перемену погоды отслеживали для хрупких саженцев плодовых деревьев. А мы с девчонками подбирали павлиньи перья для украшений, — вспоминает заведующая Ново-Алексеевским сельским клубом Наталья Зайцева. 

Жить в округе стало так отрадно, что один из хуторов так и назвали — Отрадный. «Красный Фарс» унаследовал свое название от первой социальной коммуны, которые возникли по всей стране в начале 1920-х годов. На правом берегу Фарса из коммуны «Красный май» образовался сельсовет, названный Дмитриевским, возможно, по имени кого-то из коммунаров-активистов, а хутор топоним унаследовал.

А вот название хутора Политотдел прояснить так никто и не смог.

— Я здесь родилась, живу всю свою жизнь, как и мои родители, и их родители тоже. С молодости спрашивала у всех, откуда взялось название? Никто не знал и не знает. Кто-то из местных жителей посылал запрос в архивы, но никаких данных не нашлось, — разводит руками заведующая политотдельским ФАПом Сания Вергасова. 

Почти все население хутора — исконно татарское. Оказались ли среди первых переселенцев сосланные на Кавказ революционеры, занимался ли кто-то политпросвещением или контролем татарского населения — любая версия имеет право на существование. Само название хутора, однако, почти век остается неизменным! Ни перестройка, ни жесткая рука политиков новой истории его не тронули. 

— Еще до Великой Отечественной об этом уже не помнили. А почему тогда Гитлер нещадно бомбил Политотдел?! Он был уверен, что политическая власть района там скрывается. Под бомбами и местные жители погибали, — рассказал уроженец Политотдела Керим Байбеков.

Территория была оккупирована гитлеровскими войсками в августе 1942-го. Во время оккупации в хуторах всей округи остались лишь женщины, дети и старики. Многие из местных жителей ушли в партизанские отряды, развернулась диверсионная работа в тылу врага, а захватчики вымещали злобу на селянах. Отступая с территории Кошехабльского района в феврале 1943 года, гитлеровцы разгромили и подожгли все, что посчитали нужным, включая цеха пенькозавода, школу, детсад и поселения. Эвакуированные до наступления вражеских войск архивы завода бесследно пропали. Возможно, вместе с ними исчезла и часть исторических документов сельсовета. 

Люди смогли все восстановить и приумножить. Но кто-то снова пришел на землю «набегом», блага отобрал, демонтировал душу и продал память. Возможно, историческая миссия народа сегодня в том, чтобы накопить все снова. И память проявит смысл существования, как старый негатив фотокарточки?

Елена Космачёва.

Фото автора.