Уже давно никого не удивишь тем, что многие мастера художественного слова на постсоветском пространстве призваны в ряды снайперов на информационной битве столетия. Зато до сих пор изумляет то остервенение и цинизм, с которым некоторые из них сражаются против своей Родины. Например, уже не первый месяц разъезжает по России белорусска Светлана Алексиевич, автор одного из самых пронзительных поздних произведений о Великой Отечественной “У войны не женское лицо”.

Типаж обычный: культовый писатель времён разлома великой страны, давно уже покинула родные места, переваливается по европейским странам, живёт, если верить “Википедии”, “на писательские гранты”. Пишет редко, издаётся и того реже; всё больше яда и призывов “покаяться” на страницах и в многочисленных “встречах с читателями”. Кстати, проходят такие встречи почему-то исключительно в двух типах городов – либо в признанных центрах “любви ко всему русскому” вроде Варшавы или Стокгольма, либо в небольших провинциальных русских, но с гостями из первых двух. Вот и на очередную встречу в конце июля в древнем Кириллове Светлана Алексиевич приехала со шведскими друзьями, журналистами тамошних СМИ.

Самая “свежая” её книга вышла ещё в 2013-м. Так что разговор автоматически начался на тему наиболее известной, военной. Правда, начался так, что ожидавший честных патриотических фраз в честь юбилея великой Победы зал погрузился в ошарашенное молчание:

– Я думаю, что если и вспоминать о войне, то только ради того, чтобы найти там силы для сегодняшнего дня. Зло стало более хищным, более непонятным, и нельзя думать, что проблемы у нас были только во время войны, – отрезала Алексиевич и тут же углубилась в пространные рассуждения о том, как на российско-белорусской земле сгущаются тучи зла, как оно, зло, рассредотачивается вокруг нас и как легко в него всем нам скатиться, “войти в стойло”, как возрождаются кровавые тираны (а они все наши, родные, русские) и как мы все не ведаем, что творим…

Минут через десять зал опомнился, и устами молодого парня резонно спросил:

– Извините, но вот вы сейчас говорите о зле, в том числе во время Великой Отечественной, при этом регулярно вспоминаете Сталина, стукачей, но ни разу не затронули того же Гитлера и его приспешников в европейских странах. Вопросов два: неужели всё зло только у нас и что для Вас тогда добро?

Но такого же пространного описания добра Алексиевич привести не смогла:

– А почему я должна говорить о фашизме? Я обсуждаю историю своей страны…

– Какой страны? Белоруссии? – не унимался парень

– Если хотите – советской…

На этих словах зал снова примолк. Стоит отметить, что под встречу с “запрещённой писательницей” (так рекомендовали дорогую гостью перед началом какие-то странные люди с явно не вологодским говором) простодушные кирилловчане отрядили аж целую палату в древних корпусах знаменитого памятника культуры – Кирилло-Белозерского монастыря. Туда собралось десятка три местных жителей, человек пять случайных туристов и пара журналистов – почему-то только тех самых шведских. И все, кроме них, явно ожидали совсем другого разговора о войне. Которую писательница упорно называла исключительно Второй мировой. Но это была только присказка.

– Светлана, скажите, нравится ли Вам акция “Бессмертный полк”?

– Ну, как сказать… Нет… Но я не агрессивна, как некоторые, к этому.

Сглотнув очередную “горькую правду”, следующие вопросы собеседники передавали в записках. Но любая из них всё равно в итоге отдавала в сердце то ли горьким разочарованием, то ли жестокой обидой:

– Как Вы относитесь к пересмотру итогов Великой Отечественной?

– Его нет, он идёт только в наших головах.

– В наших или не только в наших?

– Нет, только в наших! Это идёт не пересмотр, а правда о войне – о том, что Сталин виновен, о том, что слишком дорогая была Победа, о том, что американцы много сделали. Мы существовали в учебнике о Второй Мировой, который написал Сталин…. Он написал её, он хотел быть генералиссимусом. Я не вижу пересмотра, я вижу правду, которую почему-то нельзя говорить.

В зале уже раздражённо шептались (“Какой Сталин? Не надо бы забывать о борьбе с культом личности…”) и ехидно ухмылялись: “Оно и видно, как нельзя говорить – вона как ты сладко чешешь!..” Все попытки модератора встречи направить разговор в литературное русло успеха не приносили. Среди собравшихся произведения Алексиевич читали, как оказалось, от силы человека четыре. Но и они не хотели говорит о написанном. Слишком уж больно резала заезжая писательница:

– Светлана, что, на Ваш взгляд, нужно сделать ещё для увековечения памяти наших павших?

– Не воевать. А вот эти очередные памятники, я не верю – это всё временное.

– А что делать, когда нападают на твой народ?

– А кто напал? Когда развязывают войну, тогда не надо говорить! Тогда всплывает на поверхность многое… эммм….

– А кто развязал?

– Ну….

Видимо, в очередной раз прямо обвинить Россию в конфликте на Донбассе, находясь в нашей стране, у госпожи Алексиевич духу не хватило. (Хотя не далее как в мае 2015-го года в Варшаве она в беседе с польскими журналистами так и сделала, попутно заявив, что русских журналистов за освещение украинских событий “надо судить” – прим.автора). Зато на очередное притягивание за уши сторических фактов – вполне:

– Светлана, почему Вы всё положительное оставляете за кадром? Почему ничего положительного не пишете о стране в своих книгах?

– Представляете, как в тридцатые годы было мало людей, которые благодарили бы Солженицына?

– Так в тридцатые не могли, он же тогда и не написал ещё ничего…

– Нууу…. да… я же в образном смысле… – поплыла “запрещённая писательница”.

Зато снова встала на твёрдую почву, как только речь зашла о критике современных европейских нравов, о толерантности и нормах морали:

– Что вы все взъелись здесь на эту Европу?! Европа пробует все варианты, формы сосуществования, а мы туда наскакиваем со своей русской авоськой, понятия не имея о той жизни.

Видимо, на этом европейские “писательские гранты” оказались сполна отработанными, и модератор спешно стал сворачивать дискуссию. Но расстаться с без жирной точки гостья явно не могла и в конце ответа на последний вопрос добавила:

– Вот меня часто спрашивают мои читатели: что помогает нам выживать?

– Светлана, ну жить! – встрепенулись было гостеприимные вологжане.

– Выживать! Это наш генетический опыт… Нас спасает малый круг – друзья, одноклассники. Сейчас – Интернет, и ты уже в огромном мире, а не только здесь, где тебя могут гнобить и давить, где грязно и холодно…

На этой жизнеутверждающей ноте популярной некогда писательницы встреча окончательно остановилась. Её участники неспешно уходили по ухоженным дорожкам свежеотреставрированного музея-заповедника. (Сюда ежегодно приезжают сотни тысяч туристов со всего мира и сотаются под большим впечатлением от доброты русской традиции и культуры). По пути громогласно обсуждали то, за что, по мнению Алексиевич, их уже должны были бы “гнобить и давить”. Садились в свои личные машины и ехали в свои собственные дома (по замыслу автора – грязные и холодные). Ехали мимо неизменных памятников землякам-героям Велкиой Отечественной войны.

Космополитичная писательница белорусского происхождения Светлана Алексиевич тем временем в стенах древнего монастыря давала интервью шведским журналистам, рассказывая о деспотичных русских нравах, злой отсталости, кровавом режиме, разжигании братоубийства и прочих ужасах, которыми мы с вами тут каждый день промышляем.