В Государственной филармонии Адыгеи совместно с симфоническим оркестром выступил композитор, пианист Мурат Кабардоков. Для республики концерт для фортепиано с оркестром стал настоящим культурным событием. 

Самый молодой народный артист Кабардино-Балкарии в личном общении вовсе не производит впечатление «звезды». Многие свои достижения, будь то окончание школы на «золотую медаль», красный диплом Северо-Кавказского государственного института искусств или поступление в Санкт-Петербургскую государственную консерваторию, объясняет тем, что повезло. Но, судя по фактам биографии, везение здесь совсем ни при чем — музыканты знают, сколько часов нужно проводить за инструментом ежедневно, чтобы добиться результата.

Талант, помноженный на труд, упорство и целенаправленность привели к появлению на российской музыкальной сцене молодого пианиста с блестящими перспективами. Концертирующий музыкант и композитор виртуозно совмещает в творчестве академическое искусство с тенденциями современной музыки. 

Своим примером Мурат Кабардоков развенчивает стереотипы о кавказской молодежи и демонстрирует, что профессия музыканта может быть престижной, а классическая музыка популярной и востребованной.

— На Кавказе излюбленный инструмент — гармоника. Молодой человек, играющий на фортепиано, скорее из ряда вон выходящее явление. Как получилось, что ты выбрал этот инструмент? 

— По сложившейся постсоветской традиции многих детишек отдавали в музыкальные школы, чтобы по улице без дела не слонялись. При прослушивании педагоги определили, что у меня хорошие способности к фортепиано. На тот момент мне было 7 лет, я одновременно пошел в общеобразовательную и музыкальную школы. И сейчас я понимаю, что фортепиано именно тот инструмент, которым я могу выразить свои мысли и чувства.

— Не каждый ребенок доучивается в музыкалке, многие бросают на полпути. Кому нужно сказать спасибо за то, что музыка всегда с тобой? Маме?

— Мама как раз была против того, чтобы я шел в музыку. Вообще, родители у меня творческие люди: папа прекрасно играет на гитаре, а мама, виолончелистка, играла в симфоническом оркестре. Как профессионал, она знала, что такое труд музыканта. Тем более, что в 90-е годы на этом зарабатывать деньги было невозможно. Моим занятиям мама не препятствовала, но была уверена, что ничего серьезного в этой сфере меня в будущем не ждет. После школы я окончил колледж искусств, но родители и тогда не были уверены, что я на правильном пути. По поводу выбора моей будущей профессии в семье были разногласия. Чтобы сильно не спорить, я сдал экзамены в Нальчикский госуниверситет сразу на два факультета — иностранных языков и юридический. Не готовился, если честно, даже надеялся провалиться, но, к удивлению всех, поступил на иняз и даже год проучился. Потом, правда, бросил, но польза от него в виде знания языка осталась, достаточная для того, чтобы сейчас общаться с иностранцами. 

Штрихи к портрету

Мурат Кабардоков родился в 1986 году в Нальчике Кабардино-Балкарской республики. В 2005 году окончил колледж культуры и искусств, в 2009 году — Северо-Кавказский государственный институт искусств. Учился у заслуженного деятеля искусств России, композитора Джабраила Хаупа. С 2009 по 2012 г. обучался в аспирантуре Санкт-Петербургской консерватории им.Римского-Корсакова, там же работал концертмейстером.

Автор произведений «Черкесский концерт для арфы с оркестром», «OST-сюита», «3 баллады на слова Р.Бернса», симфонической поэмы «Мстислав и Ридада», сюит, сонат, романсов и др.

Написал музыку к фильму режиссера Александра Сокурова «Франкофония», документальному фильму о Монголии Алексея Николаева «Цурлула». Один из авторов саундтрека к фильму «По небу босиком», премьера которого состоится в декабре текущего года.

Мама тогда плакала три дня. Все-таки в Кабардино-Балкарии, да и вообще на Северном Кавказе, музыкант не считается профессией. 

— Мальчишек обычно тянет к активным видам деятельности, в спорт, например. Как удержать себя за инструментом?

— Видимо, я был послушным и усидчивым ребенком. Хотя на улице с друзьями я тоже успевал время проводить. Но заниматься за инструментом, открывать для себя новые возможности, получать знания мне нравилось больше, чем гулять. Школу, кстати, я окончил с золотой медалью. Во время учебы в колледже искусств я был занят по 16 часов в сутки! Что касается учебы и работы, то привык доводить начатое дело до конца. Хотя в бытовых вопросах не всегда. 

— Поступление в Санкт-Петербургскую консерваторию было целью, к которой ты шел с самого детства?

— Санкт-Петербург не зря называют культурной столицей. Здесь все пропитано искусством и отношение к музыке несколько иное. Сюда стремится молодежь со всей страны. И, конечно, поступить в аспирантуру консерватории достаточно сложно. Но в Северокавказском государственном институте искусств, где я учился сразу на двух отделениях — фортепиано и композиции, были замечательные педагоги, один из них — выдающийся музыкант, известный на Северном Кавказе Джабраил Хаупа. Они дали базу, благодаря которой я поступил в аспирантуру консерватории им.Римского-Корсакова к живому классику, профессору Банщикову.

— Аспирантура подразумевает научную работу. Что стало предметом исследования?

— Я по духу не теоретик, а практик, мне больше нравится писать музыку. Но тема исследовательской работы мне была близка. Я изучал лечебные песни «чапш». Это целое обрядовое действо, которым лечили раненых и больных. У адыгов не принято кричать, если ранен — это позор. В доме, где был раненый, устраивали целый обряд, во время которого домашние пели, танцевали, в общем, шумели, заглушая стоны воина. Помимо врачебных процедур и лекарств обязательно использовали лечебные песни для заговора ран и других болезней. Это очень интересный древний пласт черкесской культуры. Я даже не знаю, есть ли у других народов подобные обряды, связанные с терапевтическим лечением музыкой. 

Но на первом месте для меня все-таки стоит композиторское искусство. Моей дипломной работой стала симфоническая поэма «Мстислав и Ридада» по мотивам «Повести временных лет».

— Ты стал самым молодым артистом КБР, получившим звание «народного». Что именно в творчестве оценило руководство республики?

— Проект «Симфонии Кавказа», который мы записали с радиожурналистом Марианной Теуважуковой и петербургским дирижером Михаилом Голиковым. В 4 диска адыгской музыки вошли произведения композиторов Кабардино-Балкарии, а также российских и советских композиторов, писавших на адыгские темы. Исполнял музыку международный симфонический оркестр «Таврический». Это большая работа, которую до нас никто не делал и вряд ли сделает. С этой программой мы также выступали в Москве и Петербурге.

— Тебе интересны другие музыкальные направления, помимо классики?

— На самом деле, как композитор я пишу самую разную музыку, от классических симфоний и саундтреков к кинофильмам до современного стиля «кроссовера». Я считаю, что нужно развиваться в любых направлениях. Ведь нет плохих и хороших жанров, есть плохие сочинения, а есть качественные. Хотя, если вспомнить историю, фольклор по отношению к церковной музыке тоже воспринимался как низкий жанр. При этом фольклор выжил, и сегодня ни у кого не повернется язык сказать, что это низкий жанр.

— Говорят, искусству нельзя принадлежать частично, оно забирает всего тебя полностью: и сердце, и душу, и свободное время. На личную жизнь хоть минутка остается? 

— Естественно. Хотя сейчас досуг весь как таковой заполнен работой. Много читаю книг, люблю смотреть хорошие фильмы. А так как пишу музыку для кино, это получается не отдых, а тоже работа (смеется). Петербург не может не влиять на человека. В этом городе даже когда просто по улице идешь, уже культурно просвещаешься. 

— Ты как пианист выступаешь с концертами в Москве, Санкт-Петербурге, родном Нальчике, теперь в Майкопе. Как считаешь, возможно ли вернуть былую популярность классике?

— Конечно! Пока в России есть такие люди, как Денис Мацуев, Валерий Гергиев, Юрий Темирканов и многие другие, — классика будет жить. Именно по творчеству этих людей нашу страну знают за рубежом. А вот с нашими эстрадными певцами за пределами страны мало кто знаком. Что показывали миру во время открытия олимпиады в Сочи? Нашу классику! Не поспоришь, и тут есть проблемы, но они больше связаны с неумением людей слушать и слышать качественную музыку. Кстати, постепенно возвращается на сцену живой звук — это хорошая тенденция. Хотя в ближайшее время полностью фонограмма вряд ли уйдет в прошлое, ведь концерты не приносят столько дохода, чтобы содержать ансамбль «живых» музыкантов. Но к этому нужно стремиться.

Елена Маркова