В редакционном архиве сохранились воспоминания В.Данилова, работавшего последние военные годы литературным сотрудником, заведующим отделом промышленности в «Адыгейской правде», о том, как он приехал в феврале 1943 года в послеоккупационный Майкоп, куда его направили из республиканской газеты Казахстана для укрепления журналистского корпуса Адыгейской автономной области. Из довольно объемных воспоминаний мы отобрали ту часть, где рассказывается о подготовке и выпуске первого послеоккупационного номера «Адыгейской правды».

«Майкоп был в разрухе. Гитлеровские оккупанты сожгли или взорвали все крупные здания. Разрушено было здание НКВД (во время оккупации там находилась немецкая полевая жандармерия, где содержались заподозренные оккупантами в сочувствии к советской власти и откуда почти ежедневно патриотов вывозили на расстрел в Конюхову балку). Улицы города были пустыми, и мне не у кого было спросить, где находится редакция «Адыгейской правды». Наконец мне встретилась закутанная в платок фигура. Это была женщина лет сорока. Она сказала, что как раз идет туда и проводит меня.

За сохранившимся домом купца Зиньковецкого (впоследствии Дом офицеров Майкопского гарнизона. — Прим. ред.) стояли два низеньких домика. В одном из них находилась типография, куда пошла на работу наборщица Люба Цаплина, как она представилась, а в другом — редакция. Я поднялся по невысоким ветхим и скрипучим дощатым ступенькам и уперся в обшарпанную дверь. Постучался. Оттуда раздался мужской голос: «Заходите, там не заперто».

Толкнув дверь и переступив порог, я оказался в небольшой комнате, в углу которой была печь с открытой дверцей. Истопник, как я о нем подумал сначала, черпал совком из ведра подсолнечную лузгу и бросал ее на решетку поддувала, лузга весело горела, от печки по всей комнате распространялось уютное тепло.

Немного осмотревшись, я спросил у предполагаемого истопника, где можно найти ответственного редактора? «Истопник» встал с низенькой табуретки, протянул мне руку и сказал: «Ответственный редактор к вашим услугам, зовут меня Нух Цугович по фамилии Теучеж (на снимке). С кем имею честь?»

Я представился. Нух Цугович обрадовался, что я и есть обещанная обкомом партии помощь, и тут же предложил включаться в работу.

«Пока найдешь квартиру, поживешь здесь, — сказал ответственный редактор. — Тут тепло, только надо постоянно подбрасывать лузгу в печку, а за ширмой есть кровать с солдатской постелью».

К восьми часам утра начали собираться сотрудники редакции. Колоритные это были фигуры. Виктор Шабанец был в черных, давно не видевших сапожного крема, а оттого каких-то рыжих сапогах и невероятно длинном до пят пальто (впоследствии Виктор Шабанец написал документальную книгу «Опыт звеньевой организации труда в колхозе «Афипсип» и вошел в историю газеты как журналист и писатель-документалист. — Прим. ред.). Заведующим промышленным отделом был Лукьян Бондаренко.

Когда все собрались, начали обсуждать, что поместить в первый послеоккупационный номер «Адыгейской правды». Исполняющий обязанности ответственного секретаря Константин Бондарь предложил открыть номер сообщением Совинформбюро о боях на Кубани. Другой предложенной темой был репортаж о перезахоронении останков замученных и расстрелянных гитлеровцами майкопчан в братскую могилу (находилась на месте нынешней главной площади Майкопа. — Прим. ред.). Заведующий отделом промышленности предложил материал о расчистке завалов на заводе имени Фрунзе, куда рабочие вышли добровольно.

Подготовка материалов заняла почти неделю. Набирали их с рукописей на линотипе в типографии. Линотип отливал строчку в металле. И если была допущена ошибка или опечатка, на устранение уходило много времени.

Наконец материалы были набраны и сверстаны на одном листке с двух сторон. Каждый из сотрудников внимательно прочитал свой материал, поставил визу. Этот сигнальный экземпляр принесли ответственному редактору. Нух Цугович поставил размашистую подпись. Кто-то из сотрудников отнес оттиск в находившийся рядом домик, где размещалась типография. Завертелся на малых оборотах печатный станок. Отпечатали 500 экземпляров — на большее не хватило бумаги. Утром уже начавшая работать почта стала разносить газету по учреждениям. Часть тиража должна была попасть в районы автономной области».

В Национальной библиотеке сохранились послеоккупационные номера «Адыгейской правды». Вышел он на четвертинке листа серой оберточной бумаги. Была тогда газета органом Адыгейского обкома и Майкопского горкома партии, а сам ответственный редактор Нух Теучеж продолжал оставаться секретарем обкома партии. Периодичность выхода газеты зависела от многих причин, в том числе и от наличия бумаги. Нух Цугович обратился с просьбой о помощи в Краснодарский крайком партии. Через несколько дней пришла машина с тремя увесистыми рулонами все той же оберточной бумаги.

Следующий номер, вышедший через неделю, открывался сообщением Совинформбюро о том, как наши «красные соколы» сбили в небе Кубани десять гитлеровских самолетов и постепенно боевая инициатива перешла в руки советских летчиков, а наша авиация заняла господствующее положение в небе Кубани.

В последующих номерах рассказывалось об энтузиазме сельских тружеников. Из-за отсутствия техники и лошадей женщины пахали поля на своих коровах-кормилицах, вскапывали колхозные гектары лопатами, засевали вручную.

Возрожденная газета подхватила инициативу трудящихся о сборе средств на строительство танковой колонны «Советская Адыгея». Обозотарный завод, лесокомбинат имени Андреева, дубзавод «Красный Октябрь» собрали на строительство танковой колонны более 20 тысяч рублей.

В заключение еще одно любопытное сообщение областной газеты: в ночь на 25 апреля был отменен комендантский час. Связано это было с тем, что в действовавшей Свято-Троицкой церкви проходили пасхальные всенощные бдения. Правда, священнику было предписано соблюдать светомаскировку и не выходить с зажженными свечами на улицу.

Дмитрий Крылов

Из будней журналиста

Когда я пришел в редакцию «Адыгейской правды» на работу в 1969 году, раз в месяц выпускалась стенгазета «Журналист». Она была огромной — до трех квадратных метров. Выпускали стенгазету энтузиасты под чутким присмотром ее редактора (в разное время редакторами были Иван Калинин, Георгий Яворовский, он же постоянный художник и карикатурист стенгазеты).

Материалы для этого стенного издания писались вручную, а не печатались на машинке, — чтобы их можно было издали прочесть.

Существовало правило — критиковать, невзирая на лица. Можно было покритиковать главного редактора газеты и его заместителей, ответственного секретаря. И, как правило, никто на эту стенную рукописную критику не обижался. Правда, был случай, когда ответственный секретарь сильно «порезал» материал журналиста, покритиковавшего его в стенгазете. Но управа нашлась: случай разбирали на заседании редакционного партбюро. Ответсекретаря предупредили, что в случае повторения ему объявят выговор по партийной линии. А с выговором можно было и не удержаться на своей должности.