Категория «Этнические и локальные СМИ»

Номинация «Печать»

2 место журнал «Алеф», г. Москва.

Наталья Лайдинен

«Еврейская память Забайкалья» 

Прошлым летом, путешествуя по Западному Забайкалью, я добралась до старинного села Баргузин, расположенного более чем в 300 км пути от столицы Бурятии — города Улан-Удэ. Добраться сюда можно по пыльной грунтовой дороге, которая в непогоду становится труднопроходимой. Баргузин напоминает оторванный от материка остров, жизнь которого замерла в ином столетии. Историки утверждают, что в 1648 году казачьим атаманом Иваном Галкиным среди бескрайних таежных лесов, гор и степей был основан Баргузинский острог — один из первых опорных пунктов в этих краях, ставший в дальнейшем небольшим поселением, а затем и городом. Для выживания места эти очень непросты: обрушивающийся летний зной не позволяет успешно заниматься сельским хозяйством, зимы почти всегда долгие, суровые, морозные, с большим количеством снега, а до Байкала-батюшки целых 50 километров.

Тем не менее именно с Баргузином связаны некоторые важные страницы в нашей общей истории: сюда в XIX веке ссылали декабристов (в частности, здесь проживали некоторое время братья Кюхельбекеры), народовольцев, неугодных власти политических и общественных деятелей. А в 1830-х годах в поселке появились первые еврейские семьи. Довольно быстро число еврейского населения увеличивалось и уже в 1897 году составило 33% от общего количества жителей Баргузина. Ссыльные евреи достаточно успешно адаптировались к непростым условиям жизни в Забайкалье, практически сразу стали заниматься различными промыслами, золотодобычей, торговлей, наукой, медициной, просветительством, книгопечатанием. Большое внимание они уделяли благотворительной деятельности, помощи беднейшим слоям населения. Именно еврейское присутствие ускорило развитие Забайкалья в XIX веке.

Важно отметить, что евреи сохраняли свои обычаи и традицию, передавали их потомкам, заботились о том, чтобы они обязательно учились. Некоторые отпрыски обеспеченных жителей получали высшее образование. В Баргузине, бывшем тогда городом, купцы-евреи составляли около 80% всего купеческого сословия.

Они разворачивали свою деятельность в соседних деревнях, активно занимались строительством, возводили добротные жилые дома, здания учебных заведений, больниц, богаделен, чем заслужили большое уважение местного населения. Фамилии и добрые дела Новомейских, Фризеров, Дубницких, Жидовецких, Рабиновичей сохранились в народной памяти и исторических документах.

Картинки моего пребывания в Баргузине до сих пор перед глазами. Жара в июле стояла очень тяжелая, воздух и земля раскалились до высоких температур, вся растительность в округе казалась выжженной. Создавалось впечатление, что жизнь ушла из этих мест. Бродя по пыльным, безлюдным улочкам поселка, напоминающим декорации к историческому фильму, я поразилась тому, что некоторые постройки из далекого XIX – начала XX века чудом уцелели, вопреки резко континентальному климату и всем разрушительным ураганам минувшего времени.

Даже сегодня видно, что некогда роскошные дома ставили по особым проектам, основательно, на долгие годы, с непривычной для Бурятии уникальной архитектурой. Тем больнее видеть, как разрушаются исторические памятники, делающие лицо Баргузина неповторимым. Немало легенд существует относительно старинного здания банка с колоннами — жемчужины местного зодчества, ныне находящегося в плачевном состоянии, как и большинство других исторических и культурных объектов Баргузина.

Всех гостей с балкона второго этажа нынче приветствует задумчивый козел, который, словно на работу, приходит сюда ежедневно и с высоты, качая рогами, меланхолично озирает окрестности… А когда-то в особняке кипела деловая жизнь, заключали сделки, осуществляли финансовые операции, значимые для всего региона. Евреи владели крупными фабриками, заводами, разветвленной сетью коммерческих фирм. В Баргузине действовала гимназия, во многих еврейских домах собирали книги.

Если пройти чуть дальше по широкой главной улице, попадаешь на старое баргузинское кладбище. На нем похоронены люди разных национальностей (русские, эвенки, тунгусы). По одной из версий, в бурятской земле нашел последний приют известный венгерский поэт Шандор Петефи. Отдельная часть кладбища была выделена под еврейские захоронения. В Баргузине обрели покой многие известные еврейские купцы (например, из рода Новомейских), золотопромышленники, а также ученый-зоолог, один из организаторов Баргузинского заповедника Зенон Францевич Сватош.

Местное население на протяжении столетий относилось к евреям с должным уважением, поэтому еврейское кладбище не исчезло с лица земли, хотя в прошлом веке имели место случаи разорения и вандализма. Уцелели отдельные могилы, на некоторых плитах еще можно прочитать фамилии погребенных, увидеть магендавиды. Но дрожь идет по коже от заброшенности и запущенности места, некогда имевшего большое значение для членов местной общины. Гулкая тишина напоминает о безжалостной власти времени…

Память баргузинцев хранит предания о синагоге, которая существовала в городке столетие назад, а также о доме, где выпекали мацу. Среди евреев были те, кто знал идиш, читал на иврите, соблюдал кашрут. В начале XX века члены баргузинской еврейской общины активно участвовали в мероприятиях Национального совета евреев Урала и Сибири, существовали сионистские и молодежные объединения.

В августе 2015 года в Баргузине побывала генеральный директор Федеральной еврейской национально-культурной автономии Евгения Абрамовна Михалева. Она поделилась с читателями «Алефа» своими размышлениями.

– Я приехала в Бурятию, чтобы решить несколько важных задач: провести переговоры в Улан-Удэ по поводу создания региональной еврейской национально-культурной автономии, прочитать лекции для Ассамблеи народов Бурятии, а также посетить село Баргузин, о котором я много слышала, пообщаться с лидерами местной автономии. Поездка оставила глубокий след в моей душе, заставила многое переосмыслить.

Когда мы приехали в Баргузин, он был затянут дымом от горящих лесов, через который едва пробивалось багровое солнце. Во время посещения еврейского кладбища неожиданно разразился пепельный дождь. Нам на головы в буквальном смысле посыпался пепел. Страшная сюрреалистическая картина, особенно с учетом того, в каком плачевном состоянии находится кладбище. Несмотря на поставленные заграждения, по нему вольготно гуляют коровы и козы. Общее ощущение — упадка, умирания, исчезновения баргузинской еврейской традиции.

Тем более сильным по контрасту впечатлений оказалось посещение историко-краеведческого музея Баргузинской средней школы, которым руководит учитель информатики Татьяна Сергеевна Филиппова. Ее история — еще одно доказательство того, насколько велика роль личности в любом деле. Музей — любимое детище Филипповой, в которое она вложила все свои силы и щедрость души. При входе мне показалось, что я нахожусь где-то в местечке — так много информации о евреях и еврейской жизни Баргузина размещено на стендах.

Татьяна Сергеевна собирала экспонаты по зову сердца, без всякой материальной поддержки, вместе с учениками. Так что это по-настоящему «народный музей», в котором представлена природа Забайкалья, судьбы и быт жителей региона. Она, чеченка по национальности, в молодости по распределению оказалась в Баргузине. Во многом ее деятельность связана с сохранением уникальной баргузинской еврейской истории, духовного и материального вклада евреев в развитие Бурятии. Для Филипповой, как для краеведа, принципиальна не национальность, а люди, сохранение исторической памяти об их делах и судьбах — это важный общечеловеческий посыл, редкий в наше время. Благодаря именно таким людям в регионах идет процесс гармонизации межнациональных отношений.

Татьяна Сергеевна и ее помощники спасли многие драгоценные предметы прошлого: на чердаке одного из местных жителей, например, был найден и передан в музей сохранившийся свиток Торы. Добровольцы по возможности ухаживали за территорией еврейского кладбища. Была проведена большая работа по фотографированию надгробий, изображения были выложены в Интернете. Под руководством Т.С. Филипповой был составлен двухтомный каталог захоронений, находящихся на кладбище. Конечно, эта тема нуждается в дальнейшем научном изучении, мы сделаем все возможное, чтобы в Баргузин направилась серьезная исследовательская экспедиция. Необходимо также переиздать путеводители и книги по истории Баргузина, выпущенные музеем.

***

Потомков баргузинских евреев в поселке практически не осталось, многие ассимилировались с местным населением, забыли о своем происхождении. А большинство уехало после революции в другие регионы страны или в Палестину, после чего Баргузин стал стремительно угасать. Один из успешных выходцев из Бурятии — Моисей Абрамович Новомейский, получивший еще на родине полноценное еврейское образование, основал в Палестине прибыльное химическое производство на основе минералов и солей Мертвого моря. Возобновленное при участии государства предприятие действует до сих пор. Именно М.А. Новомейский стоял у истоков системного изучения экономических проблем страны, являлся казначеем Хаганы, активно участвовал в общественной и международной деятельности.

Память о бесценном вкладе, внесенном представителями древнего народа в материальную и культурную жизнь Забайкалья, живет в Бурятии до сих пор, о евреях в разных местах республики говорят тепло, с особым чувством, поминают добром.

Рассказывает Евгения Михалева: «Помимо Баргузина, в регионе остается еще немало неописанных еврейских кладбищ, на которых похоронены ссыльные и переселенцы. Вот одна из удивительных историй, которые мне довелось узнать во время поездки. Председатель комитета по межнациональным отношениям и развитию гражданских инициатив правительства Бурятии Михаил Александрович Харитонов познакомил меня с необычным человеком — старообрядцем, протоиереем Сергием Палием из села Тарбагатай. В прошлом военнослужащий Советской армии, сегодня отец Сергий глубоко изучает историю своих единоверцев и края. Собственными силами, с помощью супруги и односельчан, он создал «народный музей», приоткрыв для посетителей историю и быт старообрядчества в Тарбагатае и Забайкалье.

Кроме того что священник собирает редкие экспонаты, связанные с бытом и природой Бурятии, в ближайшее время он намерен открыть музей под открытым небом — собрать образцы деревянного зодчества из окрестных деревень.

Отец Сергий поведал мне, что неподалеку от Тарбагатая находится несколько небольших еврейских кладбищ, за одним из них он время от времени ухаживает. Я услышала о них впервые. Конечно, такие темы нуждаются во внимании и исследовании.

Разве не удивительно, что чеченка Татьяна Сергеевна Филиппова и старообрядец Сергий Палий в меру своих сил по зову сердца делают все возможное для сохранения еврейской истории, памяти предков?! Такие встречи возвращают веру в порядочность, благородство и историческую справедливость, поскольку главная мотивация подвижников — человеческое начало. Есть о чем задуматься всем нам. Я счастлива, что поездка в Бурятию познакомила меня с необыкновенными людьми, в которых живы непреходящие ценности».

***

Будем надеяться, что в ближайшее время с помощью ФЕНКА удастся организовать работу экспедиций, серьезные научные исследования в Баргузине и других местах Забайкалья, связать разорванные нити в исторической памяти современников, спасти и сохранить то, что еще возможно, в том числе кладбища, архитектурные памятники, предметы культурного наследия. Было бы интересно узнать, как сложились судьбы потомков разлетевшихся по миру баргузинских евреев, собрать и издать их воспоминания о предках. Возможно, в Бурятии есть добровольцы, готовые бескорыстно помочь подвижникам, сохраняющим еврейские островки Забайкалья, создающим и поддерживающим «народные музеи» — очаги света и служения в бескрайних просторах России. Их вдохновляющий пример может стать сигналом к действию для многих других граждан. Главное — не быть равнодушным, помнить и уважать свои корни, оставаться человеком в любых жизненных обстоятельствах. Ведь будущее российских регионов и всей страны в целом зависит от каждого из нас. 

3 место газета «Нярьяна Нгрэм», ЯНАО, г. Салехард. 

Хабэча Хываревич Яунгад

 «Миротворец» 

Я подошёл к своему дедушке Илко Яунгаду, который стругал ножки для ездовой нарты. Топор мягко скользил, стружки пахли смолой, свежим деревом. Дед тихонько напевал какуюто мелодию…

— Дед, о чём поёшь?

— О далёких временах. Когда я был такой же, как ты сейчас, мне рассказал эту легенду мой дед Токол. Хочешь послушать?

Сел рядом с дедом на тёплую шкуру оленя, согретую лучами весеннего солнца. Речь деда зазвучала негромко:

— Однажды к берегу Карского моря прибыл откудато гонец на пяти крупных чёрных быках. Он принёс недобрую весть о том, что вождь племени ханты при слиянии рек Иртыша и Оби собрал большое войско и направляется на север, где проживают ненцы…

Я слушал. Из соседнего чума пришёл мой дядя с женой, детьми и родственниками. Я потеснился, они уселись около нас. Дед продолжал:

— С пролива Малыгина и со всей округи собрались на войну самые смелые и сильные мужчины. Они подготовили боевые топоры, луки, стрелы, деревянные палицы. На развилке Обской губы, где сейчас расположен Салемал, войско ненцев встретилось с тазовскими и ныдинскими отрядами. А приуральцы примкнули к ним южнее, в районе Хоя Сале — нынешней Аксарки.

Один из слушателей спросил деда:

— Почему два народа вступили на тропу войны?

— Разные причины бывают у войн. Вот, например, одна сторона решила отдать дочь замуж, но до приезда жениха слово не сдержала, тут тебе и конфликт. В то время, о котором я говорю, ханты жили на землях, прилегающих к пойме рек Волги, Оки, Камы, Урала. Разводили лошадей, коров, овец, коз. Занимались земледелием. Их притесняли со всех сторон племена других народов. Люди с Востока делали набеги. Вот ханты и решили отыскать более спокойные места для жизни, подались на север.

Дед закрыл глаза, и рассказ зазвучал с новой силой:

— Отряды ненцев подошли к Ангальскому мысу — Пя Сядэй Сале с двух сторон. Предводитель с несколькими полководцами поднялся на высокую гору. На западе просматривались отроги ПэХоя — Уральских гор, на востоке вдаль уходила излучина реки ЛаряхиПолуя. Очень скоро должен был появиться, чтобы осмотреть местность, вождь противоборствующей стороны.

Да, назавтра, в полдень, с юга, вдоль правого берега реки Полуй, поднялось белое облако. Затем послышался гул, скрежет едущих саней, фырканье лошадей. Впереди ехал хантыйский вождь на тройке белых лошадей. Сам управлял упряжкой. Через плечо висел наизготовке боевой клеёный лук со стрелами. Он остановился там, где стояли вчера ненцы. Это был очень большой человек…

— Дедушка, так и поётся в древней песне?

— Да, внук, в те далёкие годы люди были намного крупнее, чем сейчас. Питались свежим мясом и рыбой. А ты вот лопаешь конфеты, и уже нет передних зубов.

— А как звали этих людей? — не унимался я.

— История умалчивает об этом. И так понятно, кто есть кто, — парировал дед.

Положив табак за губу, продолжил повествование. Осмотрев местность, неприятели поехали в своё стойбище. Вождь встал перед своим войском на нарты, поставленные крестнакрест, и сказал, указывая на север:

— Там есть олени, свободные земли. Их чумы стоят у Марелава Сале — мыса Имбернёла. Со мной поедут трое воинов. Мы назначили место боя у устья реки Полуй, на ровном широком поле. Пусть нам будет судьёй Великий Торум — бог всех ханты.

Ненцы, собиравшие оленей у стойбища, издали увидели мчащихся наездников. Вождь ненцев с несколькими воинами пошёл навстречу парламентёрам. Они встали друг против друга. Статные, плечистые, одинакового роста, черноволосые, с раскосыми глазами, сделали три круга по солнцу, держась за рукоятки ножей. Решили, что битва будет на льду в устье реки Полуй. С перерывом на сон.

В лагере ненцев воцарилась тишина. Завтра ктото из них больше не увидит своё стойбище, семью, оленей. Молча подготовили орудия: топоры, ножи, луки, стрелы и палицы. Никто не роптал. Наверное, и в лагере противников тоже.

Как только рассвело, ненецкое войско по ложбине спустилось на лёд. Слева по руслу реки Полуй вереницей показалось хантыйское войско.

С двух сторон полетели стрелы. Войска понемногу сокращали расстояние между собой… Бой начался. Появились первые раненые, послышались стоны умирающих, и только наступающая темнота остановила бьющихся насмерть воинов. По команде с обеих сторон унесли пострадавших и погибших с поля битвы.

Ещё десять суток ненцы и ханты бились на льду, уничтожая друг друга. Ряды воинов редели. И вот, наконец, два вождя очутились рядом. С рёвом подняли боевые топоры. По силе и сноровке они оказались равными. Никто из них не мог взять верх. К вечеру топоры полопались, деревянные палицы обветшали. Тогда вытащили из ножен ножи.

Вдруг раздался крик. По склону большой горы спустилась упряжка. Держа вожжи, с нарты спрыгнул уже немолодой мужчина с седыми усами.

Я, боясь обрадоваться доброму концу, поспешил спросить деда:

— Кто приехал? Почему не боится дерущихся?

— Это Сава Им Мэта — Нейтральный человек, Миротворец, которого почитают обе стороны и прислушиваются к нему.

— Давай, дедушка, дальше.

— Сава Им Мэта сказал: «Вы, живущие на просторной земле, что с вами? Почему истребляете друг друга? В ваших озёрах и реках водится самая вкусная рыба. Олени пасутся на просторах тундры и леса. Стада лосей обитают в округе. Лисы, песцы, зайцы снуют везде. Почему нельзя жить в мире? Вы же дети природы. Остановитесь! И спросите у ваших богов, как вам быть. Если исход боя закончится перемирием, Ангальский мыс — Пя Сядэй Сале станет свидетелем великого мира между ненцами и ханты на грядущие годы. Посмотрите на берег — там две возвышенности. Одно святилище для ненцев, а другое — для ханты».

Сава Им Мэта оказался хорошим оратором. Люди слушали его — кто стоя, кто сидя прямо на снегу. Битва расстроилась. Сгущались сумерки. Вожди решили встретиться на самом высоком выступе Ангальского мыса — чтобы объявить перемирие и конец войны.

Для переговоров приехали по тридцать человек с каждой стороны со своими предводителями. Главный среди ханты постелил на землю большую шкуру бурого медведя и пригласил сесть рядом с собой вчерашнего врага.

— Зачем здесь шкура медведя? — снова перебил я своего деда, и он, пользуясь паузой, закурил.

— У ханты медведь — священное животное. Видимо, он постелил шкуру для достоверности и крепости клятвы, которую они произнесли на небеса. Сейчас другое время. Постепенно все главные слова — и слово клятвы, и слово верности, и слово друга — теряют свою ценность, теряют первоначальное, родовое значение. Но знай: отголоски тех времён живы в народах.

— Дальше, дедушка!

— Они поочерёдно произнесли клятву.

«Я, ненецкий вождь, на шкуре бурого медведя клянусь от имени своего народа, что впредь мои потомки никогда с оружием в руках не вступят на земли соседей. Споры будут решаться только мирным путём. Ханты не должны знать нужду в оленях, в землях, рыбных водоёмах. В любом чуме отныне они будут первыми гостями»… Много хороших слов сказал вождь, Хабэча, но я сейчас их уже не помню. Между нашими народами прекратились не только войны — даже маленькие конфликты.

Дед помолчал и проговорил:

— Я недавно ездил в посёлок Се-Яха, там узнал из разговоров с людьми, что в мире опять неспокойно. Некоторые страны воюют. Они просто не знают историю ненецкого и хантыйского народов!

— Дедушка, а что было дальше с воинами? Они совсем-совсем помирились?

— Я утомился. Иди к бабушке, скажи, пора чай пить… А сказание чем закончилось? Дальше они забили семь белых оленей — дань перемирию и грядущим годам. Разъехались по своим местам. А со становлением советской власти в этих краях Ангальский мыс утратил своё значение для двух наших народов, — заключил дед Илко.

Сказание и легенду своего деда помню с начала до конца. В юные годы я рассказывал её своим сверстникам. То, что произошло много веков назад на шкуре бурого медведя, считаю подвигом наших народов во имя грядущих поколений. До сих пор мы живём на земле Ямала. Ханты переняли у нас науку оленеводства, живут в «Ур-хот» — в переводе с хантыйского на ненецкий — в «жилище ненца», то есть в чуме. Но забытые большинством нового населения автономного округа превратности истории постоянно напоминают о себе и сегодня. Возможно, по этой причине тонут машины, люди, корабли теряют ход. Говорят, водоворот двух течений при впадении реки Полуй в Обь имеет такие же мистические особенности, как всемирно известный Бермудский треугольник.

Я же думаю, современным коренным народам нельзя забывать легенды своих дедов. И не только потому, что в легендах живет подлинная душа народа. Пусть наивная, детская, как многим кажется сегодня, но очень чистая, открытая, искренняя душа. В них, этих легендах, преданиях, сказах скрыт великий человеческий смысл. И наказ: беречь мир. Беречь землю, людей, животных, птиц, деревья и травы. Иногда, когда доводится слушать человека — какогонибудь современного ученогоэколога, по настоящему озабоченного сохранением нашей планеты, окружающего мира, я думаю — о! этот человек наверняка слушал древние легенды и сказки своих дедушек и бабушек. И усвоил их простую и великую науку…

И еще. Считаю, нужно обязательно возродить святилище «Ангальский мыс» в его былом значении как дань истории древних народов. Как акт покаяния за ошибочные решения. Как реальный вклад в сохранение культуры и самобытности двух великих северных народов.