Воспоминания членов Совета старейшин РА о Темботе Магометовиче Керашеве.

В июле 1977 года шла вторая сессия адыгейского областного Совета народных депутатов. На этой сессии меня назначили начальником управления жилищно-коммунального хозяйства облисполкома. Зачитали краткую биографию и объективку трудовой деятельности. Депутатами был задан один вопрос: насколько я знаком с отраслью, куда меня направляют, и справлюсь ли я. Я ответил, что моя специальность инженера-строителя является частью этой отрасли, а доверие столь высокого собрания поможет мне познать остальное и успешно справиться с работой. Больше вопросов не задавали, но по залу прошел какой-то приятный теплый шум.

В перерыве ко мне подошел Тембот Магометович и спросил, знаю ли я его. Конечно же, я знал его, читал его произведения, но отважиться подойти к столь знаменитой личности, да еще в таком окружении, я не посмел. Помню, он был одет в темно-синий костюм в полоску, изысканно подогнанный под его худощавую фигуру. Белоснежная накрахмаленная рубашка, галстук под цвет костюма и яркий значок депутата областного Совета на левом бортике пиджака. Не знаю почему, но я обратил внимание на модельные туфли небольшого размера, удивительной чистоты и блеска. Он поинтересовался, откуда я родом и каковы мои увлечения. Я ответил кратко. Он долго и пытливо смотрел на меня и сказал: «Я должен был догадаться, что вы из аула знаменитого ашуга Цуга Теучежа».

«Пишете?» — спросил меня Тембот Магометович. «Увлекался в школьные годы поэзией, сейчас нет». — «Пиши, все равно к этому придешь», — сказал он, и его тут же отвлекли депутаты.

Впоследствии я часто слушал его выступления. Это был на редкость уравновешенный человек. Он не был оратором, но слова его западали в душу. Он неторопливо их подбирал. Выступал всегда коротко, но емко. В его речи всегда чувствовались отголоски какого-то тяжелого прошлого, а когда он говорил о будущем, его глаза зажигались и светились особым светом, увлекая за собой мысли своих соотечественников. Видимо, эта контрастность создавала силу слова и последовательность его мыслей. Удивительное сочетание глуховатой речи и глубокого смысла его выступлений, постоянная аккуратность и изысканность в одежде говорили не только о любви ко всему окружающему, но и о чистом внешнем и внутреннем мире Тембота Керашева. Появление такой талантливой личности я считаю результатом проявления сознательного интереса к духовным человеческим ценностям на протяжении многих веков всего адыгского народа.

Да, человек смертен, это естественный закон природы, но, если он посвятил всю свою жизнь служению своему народу и сумел при этом показать внешнюю человеческую красоту, величие обычаев и духа своего народа — он бессмертен. Завтра мы отметим очередной день его бессмертия.

Нурбий Гучетль, Майкоп.

В начале 1981 года меня пригласили к первому секретарю адыгейского обкома партии. В кабинете кроме первого секретаря и секретаря обкома партии по промышленности и строительству был Тембот Керашев. Меня представили Темботу Магометовичу и сказали, что строительство Майкопского группового водопровода осуществляет трест «Адыгпромстрой», руководителем которого являюсь я. Состоялся очень интересный и оживленный разговор. В центре внимания был, безусловно, Тембот Керашев. В школьные годы я взахлеб читал его интереснейшие книги, сопереживая его героям. Знакомился и познавал многие адыгские обычаи, традиции, а также повадки и породы лошадей. Словом, очень много интересного — до этого я и понятия о них не имел. Для меня он был и остается мастером художественного слова, примером для подражания, примером того, как можно просто и доходчиво писать. Без всякого преувеличения, наряду с представителями русской классики: Тургеневым, Чеховым, Пушкиным, Лермонтовым, Тютчевым, советскими писателями: Шолоховым, Островским, Маяковским, мое поколение благоговело перед одним из основоположников адыгской литературы. И вдруг такая встреча!

Тембот Магометович проявил неподдельный интерес к стройке. Было принято решение в ближайшее время показать ему строительство группового водопровода. Я тут же поехал на стройплощадку, дал задание привести в порядок объект, и на следующий день мы поехали на площадку запасных и регулирующих емкостей водовода. Меня поразил его живой интерес к стройке. Я познакомил его с участниками строительства, мы подарили ему защитную каску, он надел ее, и, по-моему, эта каска хранится сегодня в музее. Он задал очень интересный вопрос, который присущ больше техническому работнику, чем гуманитарию: каковы дебиты горных источников и выдержат ли при таком большом перепаде высоты с водозабора до Майкопа стальные трубы такие нагрузки? Вопрос по существу и, как говорится, не в бровь, а в глаз. Он также интересовался бытом рабочих на стройплощадке, заработной платой. Ему понравились наши новые передвижные бытовки, и мы по его рекомендации впоследствии купили несколько радиоприемников, чтобы в обеденный перерыв рабочие слушали последние известия.

Я горжусь, что был его современником, встречался, беседовал с ним. Радует, что у него большое творческое наследие и что не одно поколение современной молодежи будет возвращаться к героям его книг.

Асланбий Хутыз, Майкоп.

В моей домашней библиотеке есть все произведения Тембота Магометовича Керашева на русском и адыгейском языке. Когда приходят грустные минуты и на душе какая-то тяжесть, я достаю его книги и перечитываю их — мне становится легко и спокойно. Книга «Дорога к счастью» стала для меня настольной. Работники культуры Шовгеновского районного дома культуры и Мамхегского сельского клуба в 1953 году осуществили постановку спектакля по этой книге. На смотре театральных коллективов Краснодарского края эта постановка заняла первое место. Когда я приехал работать в Шовгеновский район, в 1956 году я восстановил эту постановку. Помню, как после выступления коллектива самодеятельных артистов перед делегатами краевой партконференции делегаты конференции стоя аплодировали артистам. Коллективу присудили звание «народный», и мы выступали с этой постановкой во всех адыгейских аулах Шовгеновского и Кошехабльского района.

Заслуги Тембота Керашева велики перед всеми народами Северного Кавказа. Я много раз видел Керашева на совещаниях, сессиях областного Совета народных депутатов, пленумах, конференциях, проводимых обкомом и облисполкомом. Последние годы, когда он тяжело болел и ему трудно было говорить, Берзегов сажал его рядом с собой в президиуме. Он внимательно выслушивал Керашева, пока шло обсуждение доклада, и в заключительном слове обращал внимание участников на его советы, они находили отражение в принимаемых документах. Тембот Керашев не только наша гордость, но и гордость всех народов Северного Кавказа.

Кушук Ачмиз, аул Хакуринохабль.

Я часто перечитываю многие произведения Тембота Магометовича — такие как «Одинокий всадник», «Дочь шапсуга», «Абадзехский всадник», «Куко», «Урок жизни», «Молодой бысым» и другие, как на русском, так и на адыгейском языках. Помимо того, что он донес до читателя лучшие народные традиции, обычаи Адыгэ хабзэ, он очень много внимания уделил роли адыгской женщины в жизни. Важно, что он все это оставил как наследие будущему поколению адыгской молодежи. Мне нравится, когда мои дети и внуки читают его книги и задают вопросы по многим старинным адыгским обычаям и традициям, которые претерпели со временем изменения. Часто рассказываю своим внукам, что он воспитал замечательных трудолюбивых сыновей Аслана и Анчока Керашевых, с которыми у меня приятельские отношения, и что внук писателя Анзаур Керашев стал доктором наук и возглавляет сегодня Министерство образования и науки республики.

Январ Чиназиров, Майкоп.

Продолжение читайте в следующем номере «СА».