К сожалению, эликсир вечной молодости еще не найден. Увы, старение — это необратимый процесс, и никто из нас его не минует. Проявляя заботу и внимание к своим «старикам» — родителям, мы не только облегчаем им жизнь, но и даем своим детям образец и норму поведения, которые они затем реализуют в будущем. Плоды своего такта и терпения мы пожнем, когда наши дети вырастут, а мы сами состаримся.

Взрослые дочери

Поводом для написания этой статьи стало мое знакомство с Верой Степановной, бывшей медицинской сестрой одного из учреждений здравоохранения Адыгеи. О ней мне рассказала ее давняя знакомая, позвонив по телефону накануне Дня медицинского работника:

— Это удивительный человек, она долгие годы работала медицинской сестрой в хирургическом отделении, выхаживала тяжелых больных, кормила их с ложечки, дежурила у их постели. А ведь после операции очень важен сестринский уход! Вера Степановна уже давно на пенсии, но многие из бывших пациентов хирургического отделения ее хорошо помнят и благодарны ей за заботу.

Так я познакомилась с Верой Степановной. Человек она очень скромный, в том, что так ответственно относилась к выполнению своих обязанностей медицинской сестры, не видит никакого героизма. Но по глазам было видно — ей приятно, что о ней вспомнили в связи с профессиональным праздником. У Веры Степановны множество ведомственных благодарностей, почетных грамот. Их все она тут же продемонстрировала, рассказала пару удивительных случаев из ее медицинской практики, когда практически безнадежные больные просто чудом выздоравливали.

— Помню, у нас в отделении после сложной операции лежал молодой парень, — рассказала Вера Степановна. — Состояние его было крайне тяжелое, мы не отходили от него ни на шаг. Как-то он, придя в сознание, рассказал мне о своей девушке, о том, что влюблен в нее. Я расспросила, как зовут девушку, где она живет. Оказалось, она из станицы Медведовской Краснодарского края. А у меня там жила подруга юности. Я тут же сообщила ей о девушке и попросила приехать в Майкоп. Спасибо ей, она выполнила мою просьбу, приехала и пришла к пареньку в больницу. Как он обрадовался этой встрече! И удивительное дело — он вскоре пошел на поправку. Хотя, что тут удивительного: любовь способна творить чудеса…

Беседовать с Верой Степановной было одно удовольствие, она рассказывала о своей юности, совпавшей с военным лихолетьем, интересные истории из жизни хирургического отделения больницы, о своей дочери Екатерине, что уехала после школы в Москву, работала там инженером, а затем вернулась в Майкоп.

Наш с ней разговор был прерван приходом дочери Веры Степановны. Глянув на разложенные на столе почетные грамоты, фотографии, она как-то по-недоброму прокомментировала: «Опять байки о том, как ты великолепно работала в отделении…»

— Почему же байки, — возмутилась Вера Степановна. — В моем рассказе ни слова неправды, все так и было.

Мне стало обидно за нее и за такое нетактичное поведение ее великовозрастной дочери. Чтобы не вносить смуту, я распрощалась с Верой Степановной и поспешила уйти. Провожая меня, пожилая женщина меня попросила: «Вы уж не пишите обо мне ничего, видите, дочь недовольна…»

На следующий день мне позвонила та самая подруга Веры Степановны, что просила написать о ней статью. Я ей рассказал о своем визите, о встрече с дочерью Веры Степановны.

— Вот же Екатерина, и тут вмешалась… Нехороший человек она, сама ничего не добилась в жизни. Какой там она инженер… Работала продавцом в магазине. Ни семьи не сложилось у нее, ни детей не родила. Вышла на пенсию, вернулась в Майкоп обозленной, а все зло изливает на мать. Другая бы радовалась, что ее мама такой уважаемый человек, что ее многие знают и помнят. А ей завидно… Веру Степановну жалко, она терпеливо сносит все нападки дочери. Она ведь одна воспитывала дочь. Столько сил потратила на Екатерину: и в различные кружки ее водила, и на море возила, старалась одеть красиво. И в институт Катерина вроде бы поступила, но учебу бросила и укатила в Москву. Вот как бывает — все силы вкладываешь в ребенка, а он вырастает и отвечает тебе черной неблагодарностью…

Я сдержала свое слово, не стала писать зарисовку о Вере Степановне ко Дню медицинского работника. Уверена, все, кто знает ее, и без заметки в газете вспомнят бывшую медсестру хирургического добрым словом. Но, изменив имя и отчество героини, я описала всю эту несимпатичную историю — о неуважении мамы взрослой дочерью.

Какая такая любовь?

Вся эта история — встречи и возникшей дружбы, взаимопонимания, желания вместе жить в старости — разворачивалась у меня на глазах. Моя знакомая, назовем ее Надежда Ивановна, уже лет двадцать, как на пенсии. Пока помогала растить внуков, вроде бы была « при деле», а внуки уехали — и она заскучала. Ее соседка уговорила Надежду Ивановну пойти на вечер отдыха, в горпарк. Там и состоялось ее знакомство с вдовцом, пенсионером Николаем Петровичем. Он вызвался проводить Надежду Ивановну домой. В разговоре оказалось, что их судьбы пересекались еще в юности, они учились в одной и той же школе, только он — на три года был старше, бегали в парк на танцы.

Через полгода их дружбы Николай Петрович решил переехать к Надежде Ивановне. Сам он был прописан в однокомнатной квартире, и — ежедневно подниматься на четвертый этаж, да еще с гипертонией и больными ногами, ему стало сложно. Как люди старой формации, они решили не жить « в грехе», а как положено, зарегистрировать свои отношения — расписаться. Дети Надежды Ивановны были совершенно не против того, что их мама в 75 лет собирается замуж.

А вот родственники со стороны « жениха» оказались не готовы к таким событиям. Об их « лав стори» узнал сын Николая Петровича, явился к Надежде Ивановне с угрозами и оскорблениями. Дескать, она хочет « оттяпать» квартиру отца, забрать его пенсию и т.д.

Я хорошо знаю Надежду Ивановну, и — скажу откровенно — добрее человека не встречала. Она человек бескорыстный, добросердечный, готова поделиться последним с человеком, попавшим в беду. Невозможно даже предположить, что она и вправду задумала поживиться за счет Николая Петровича.

— Как можно было так подумать, — сокрушалась она. — Ведь нам ничего от детей не надо, только пусть оставят нас в покое. Пенсий наших нам двоим на жизнь хватит с лихвой, у меня — небольшой огородик, овощи все свои. Курочек держу. Раньше держала коз, да — возраст уже не тот, ноги болят, а козочек надо ежедневно выгуливать. Знаете, что в старости страшнее всего? Даже не болезни, а — одиночество. Встанешь утром, слова не с кем молвить, и обед — для себя одной — готовить не хочется. Вдвоем куда как веселее, все ж таки — живая душа рядом.

Сын Николая Петровича некоторое время не отдавал ему паспорт, пока не вмешался участковый. Неоднократно наведывался к Надежде Ивановне, скандалил, стыдил их : «Уже о загробной жизни пора задуматься, а они — с ума сошли, любовь какую— то придумали, расписаться решили… Да вас обоих надо врачу— психиатру показать. Вот увидишь, не одумаешься, я внуков к тебе больше не пущу!»

Эта угроза — про внуков — стала последней каплей, и терпение Николая Петровича не выдержало, он — сдался. Со слезами на глазах, все же решил расстаться с Надеждой Ивановной. Но она оказалась куда как мудрее, предложила Николаю Петровичу оформит дарственную на его однокомнатную квартиру на сына. Но — с одним условием, что он не будет препятствовать регистрации их брака и — главное! — встрече с внуками. На том и порешили.

Николай Петрович подарил свою квартиру сыну, и — зажил тихо и счастливо с Надеждой Ивановной. К ним часто приходят в гости внучата, им здесь всегда рады.

— Младшему внуку, Артему, на день рождения купили велосипед, уж как он был рад!— улыбается Надежда Ивановна. — Здоровье Коленьки, ой, ну, конечно же — Николая Петровича заметно улучшилось, и давление нормализовалось. Я ему разработала строгую диету, мы стараемся каждый день совершать часовые пешие прогулки. Так хочется пожить подольше — ради друг друга…

Все ее разговоры теперь — только о ненаглядном Коленьке. Да и сама Надежда Ивановна — словно помолодела, глаза блестят, по возрасту — но модно одета, маникюр— все, как положено. На безымянном пальце — обручальное колечко. Вся словно светится от переполняющего ее, такого неожиданного и долгожданного счастья, которого могло бы и не случиться, не прояви она тогда — с дарственной на квартиру— мудрость и настойчивость.

Человек в любом возрасте имеет право и должен быть счастливым. Хорошо бы, чтобы этой аксиомы придерживались все те, кому кажется, что старость и счастье — понятия не тождественные и крайне далекие. И что удел состарившихся родителей— жаловаться на болезни, пить таблетки, а не «выскакивать» замуж…И уж тем более — по любви.

Валерия Ломешина