Фронтовику, разведчику, участнику освобождения Адыгеи Николаю Ефимовичу Алейникову в июне исполнится 94 года.

Мамина лепешка в котомке

…В первых числах августа 1942 года 18-летний Николай Алейников, родившийся в хуторе Пустоселов Красногвардейского района, был призван на фронт. В то время гитлеровские войска направлялись на Кавказ. Одним из решающих для них был бы прорыв на Туапсе через горы.

Частям Красной армии требовалось подкрепление. Новые силы формировали в районе Усть-Лабинска из молодых ребят, призванных с территории от Дона до Адыгеи и Кубани.

— Мы ушли из дома, по сути, босиком, наспех положив в котомки мамины кукурузные лепешки, в домашних чувяках, которые развалились на третий день. Нас мучила тревога, ведь мы не знали, в какие части попадем, что нас ожидает, — вспоминает в ходе нашей встречи Николай Ефимович.

Формирование началось в Краснодаре. Новобранцы были в основном из сельской местности, а потому их сразу приставили к лошадям, выдали обмундирование.

Группу, в составе которой был Николай, начали обучать боевому искусству разведки: как действовать бесшумно, как общаться между собой знаками, как мгновенно лишить противника сопротивления.

В середине августа 1942 года фронт приблизился к Горячему Ключу. Именно в тех местах тогда проходила линия обороны. События надвигались стремительно. 18 августа 161-я стрелковая дивизия заняла оборону у развилки, километрах в трех от поселка, а 81-я морская бригада — на ее левом фланге.

Вскоре моряки передали свои позиции 30-й Иркутской дивизии, которой командовал Борис Аршинцев (в декабре 1942 года была переименована в 55-ю гвардейскую стрелковую дивизию). В составе дивизии, в моторизированной стрелковой разведроте, воевал Алейников.

Николай Ефимович старательно и с ответственностью постигал военную науку, помня, что разведка, как его учили командиры, — это глаза и уши армии.

Его боевое подразделение участвовало в прорыве так называемой голубой линии — мощной линии обороны противника, системы немецких укреплений на Таманском полуострове.

— В 1943 году началось наступление советских войск по освобождению Кубани и Адыгеи, — продолжает рассказ Николай Ефимович. — В первых числах февраля мы гнали фашистов в направлении Тахтамукайского района. Немцы отступали в панике и несли большие потери. Мы заняли оборону в ожидании пополнения. На рассвете пришла смена, и мы зашли в одно из селений. После ухода немцев с этой территории я своими глазами увидел ужасные последствия фашистской оккупации.

Как следует из архивных источников, 12 февраля 1943 года воины 55–й гвардейской стрелковой дивизии освободили хутора Суповский и Новый Сад.

По словам Николая Ефимовича, освобождение Адыгеи и Кубани для него и его боевых товарищей было началом будущей Победы.

Мы ушли из дома, по сути, босиком, наспех положив в котомки мамины кукурузные лепешки, в домашних чувяках, которые развалились на третий день. Нас мучила тревога, ведь мы не знали, в какие части попадем, что нас ожидает.

Близко к сердцу

В марте 1945 года под Кенигсбергом он был тяжело ранен. Та разведка боем, в ходе которой из окружения смогла прорваться часть Красной армии, «прижатая» фашистами к Балтийскому морю, для 19 его товарищей-разведчиков стала последней. Они ночью ликвидировали около 300 немецких солдат и офицеров, расположившихся на отдых в одном из старых блокгаузов. Из группы разведчиков в живых остался только Николай.

На рассвете обещанное подкрепление еще не подошло. Из крупного оружия оставался один пулемет, из которого раненный осколками Николай продолжал поливать огнем противника. И вдруг услышал, как вдали прокатилось: «Ура!»

Это прорвались из окружения советские бойцы. Подкрепление тоже пришло. Алейникова перевязали прибывшие танкисты, его ровесники, и предложили сесть на подводу с ранеными.

В горячке после боя Николай отказался, но через минуту понял, что силы покидают его. Он упал и пополз к дороге, по которой ехала подвода. И вдруг вой снаряда, взрыв, и Алейников с ужасом увидел, как вражеским залпом подводу с ранеными разнесло в клочья…

Николаю повезло — его подобрали медики и на машине, где также были раненые, отвезли в полевой госпиталь.

И тут снова везение — оперировал его знакомый военврач. Ругался на чем свет стоит, пока извлекал многочисленные осколки. После операции он сказал молодому бойцу:

— Один осколок у тебя остался близко к сердцу. Больше никому не позволяй делать операцию, можешь умереть на столе.

Весну и лето Николай лечился в госпитале на Волге, в городе Плес, там и отпраздновал Победу.

Вернувшись в родную Адыгею, Николай Алейников учился в Майкопском сельхозтехникуме. После его окончания трудился ветеринаром в Понежукае. Его общий трудовой стаж — 45 лет.

Воевал и старший брат Николая — Григорий, участником партизанского движения был брат Алексей. Они внесли свой вклад и в развитие сельского хозяйства Красногвардейского и Теучежского районов.

У Николая Ефимовича заботливые сын и дочь, три внука, правнук Матвей, две правнучки Вероника и Анна.

Фронтовик благодарен руководству республики, всем, кто оказывает внимание старшему поколению.

Участник Великой Отечественной войны Николай Ефимович Алейников воевал на Центральном и Белорусском фронтах, участвовал в операции «Багратион», награжден орденами Славы III степени и Отечественной войны, медалями «За оборону Кавказа», «За отвагу», «За взятие Кенигсберга».