Все началось с находки, сделанной двумя аульскими трактористами. Потревоженный курган стал поводом для приезда в Адыгею Кавказской археологической экспедиции Государственного музея искусства народов Востока во главе с профессором Александром Лесковым.

Это было начало 80-х годов прошлого века — время самых ярких археологических открытий в Адыгее, подаривших миру бесценные шедевры.

Именно в это время Лесков раскопал курганную группу на поле к востоку от Уляпа и десятый ульский курган с кладбищем. Тот самый, который другому знаменитому археологу Николаю Веселовскому не разрешили вскрывать аульские старейшины.

Мне посчастливилось участвовать в раскопках 1981–83 годов в Уляпе. До отъезда в экспедицию из найденных предметов оформил небольшую выставку в Адыгейском краеведческом музее.

Увидев артефакты, Александр Лесков захотел узнать, откуда они происходят. Наша встреча состоялась в кабинете директора музея Любови Ашхамаховой. Пока мы беседовали, Любовь Марзановна поставила на стол сверток, развернула — показался сплющенный оборванный бронзовый котел.

Редкий предмет, выпаханный из кургана в окрестностях Уляпа, заинтересовал профессора. Он спросил, не выезжали ли археологи на место находок. Директор ответила, что Пшимаф Аутлев выезжал, но ничего интересного не обнаружил.

Адыгея выделила экспедиции 10000 рублей, по тогдашним деньгам сумма приличная — можно было раскопать два таких объекта.

Александр Лесков удивленно сказал, что такие вещи, как правило, находятся в царских погребениях. Записал имена тракториста Нурбия Симбулетова и учителя Казавата Нахушева, привезшего котел в музей.

Когда Пшимаф Аутлев ездил в Уляп, отправился с Нурбием и Казаватом на место находки.

По дороге Пшимаф Улагаевич стал им говорить, что котел выпахали незаконно, что за это могут наказать. Ему показали совершенно другой курган. Естественно — ничего не нашел.

Лесков выехал со своими сотрудниками в Уляп, осмотрели пахоту — артефакты лежали наверху. Профессор понял, что курган необычный, что потревоженный комплекс необходимо срочно раскопать. Он убедил тогдашнее руководство области, что это уникальный, богатый курган, и запросил финансирование. Адыгея выделила экспедиции 10000 руб­лей, по тогдашним деньгам сумма приличная — можно было раскопать два таких объекта.

В начале сентября 1981 г. приступили к вскрытию кургана. По выпаханному котлу понимали, что вещи могут находиться на небольшой глубине, поэтому, не используя землеройную технику, на вершине заложили раскоп 10×10 м и не спеша начали копать лопатами. На глубине 30–35 см вскрыли ритуальную площадку — место тризны. Древние меоты не унесли ни один предмет, а закопали. В комплексе были бронзовые сосуды, серебряный кувшин, меотские мечи, железные орудия труда, дорогие золотые изделия в виде животных. Впервые были найдены скульптуры оленя и кабана — ритуальные зооморфные навершия. Подобные вещи раньше не встречались ни у меотов ни у скифов, хотя в обеих культурах был широко распространен звериный стиль.

На вершинах остальных шести курганов эпохи ранней бронзы оказались такие же, посвященные языческим божествам, ритуальные комплексы.

Фото из открытых источников

Ритон и олимпийские трофеи

В уляпской группе одновременно велись раскопки трех курганов. Все делалось как обычно: вначале снимали грунт с боковых сторон. За работой скрепера на четвертом кургане следил Феликс Балонов, единственный научный сотрудник Государственного Эрмитажа из Ленинграда. В основании насыпи на глубине 60 см без всяких признаков погребения, интуитивно, он обнаружил вместе лежащие артефакты: бронзовый таз, более 20 золотых плоских нашивных бляшек в виде фигурок лежащего оленя, стоячих уточек, лежащего лося. Самыми удивительными среди находок оказались два ритона и массивная литая гладкая золотая гривна весом около килограмма. Золотой ритон сделан в форме рога, к его острию приклепано скульптурное изображение головы пантеры. Второй серебряный с позолотой ритон исполнен в виде протомы крылатого коня.

Про грациозный облик ритона Пегаса Александр Лесков писал: «Уляпский ритон Пегас входит в число уникальных произведений, сотворенных древними умельцами, когда-либо найденных археологами нашей страны. Оба сосуда датируются V веком до нашей эры».

Ритоны и остальные артефакты не убирали с раскопа, пока Лесков не показал их тогдашнему руководству края и области. Круглосуточно их охраняли два милиционера.

Пока дорогие находки покоились на своих местах, профессор организовал возвращение двух высококлассных реставраторов из Кубы. Они были недовольны, что им прервали зарубежную командировку, но сплющенный грунтом Пегас и другие вещи не удалось бы снять аккуратно непрофессионалам.

Как только убрали предметы, приступили к снятию насыпи в центральной части. Случайно кто-то заметил фрагмент керамики с лаковым рисунком. По толщине черепок мог принадлежать амфоре. Начиная с 776 года до н. э. в Древней Греции устраивались спортивные состязания — панафинейские игры, посвящаемые богине Афине. Победителю, олимпионику, вручали венок и панафинейскую амфору с оливковым маслом.

Как попали спортивные трофеи в древнюю Адыгею, вряд ли удастся установить, но, кто знает, может, меотские атлеты принимали участие в панафинейских играх и побеждали.

Оказалось, что большинство осколков техника вывезла в отвал. Александр Михайлович поручил мне перелопатить грунт. Тщательно и долго пришлось перебирать землю. Удалось выбрать много фрагментов. Когда их склеили, получились две амфоры — очень редкие артефакты. До того времени в Советском Союзе было обнаружено всего шесть панафинейских амфор.

Как попали спортивные трофеи в древнюю Адыгею, вряд ли удастся установить, но, кто знает, может, меотские атлеты принимали участие в панафинейских играх и побеждали.

Стражники души

Четвертый уляпский курган интересен не только уникальными находками, но и выявлением у восточного подножия захоронений воинов, принесенных в жертву царю.

По описаниям античного историка Геродота, в обряде, совершаемом при погребении царя, скифы воздавали поистине божественные почести, вплоть до человеческих жертвоприношений. Он писал: «Когда у них умрет царь, выкапывают большую четырехугольную яму, намазывают труп покойного воском, разрезают живот, вычищают его, наполняют рублеными ароматными травами, зашивают. Труп везут к другим племенам на повозке. Те, к кому привозят покойника, выражают свое горе…

…Объездив все подвластные племена, привозят покойника к подготовленной яме и укладывают в могилу. Вокруг втыкают колья. На них закрепляют доски, застилают камышом и травой. С царем хоронят наложницу, виночерпия, повара, конюха, слугу, вестника, а также лошадей, золотые и дорогие предметы. Над могилой совместно насыпают большой курган».

У «отца истории» Геродота есть и описание обряда поминок с жертвоприношениями: «По прошествии года из оставшихся слуг выбирают пятьдесят самых способных, а также пятьдесят отборных коней, удушают. Вынув внутренности и очистив живот, наполняют мякиною и зашивают; потом укрепляют на двух столбах — половину колеса ободом вниз, а другую половину на двух других столбах; соорудив таким образом много подобных стоек, прокалывают сквозь лошадей, во всю длину их до самой шеи, толстые колья и поднимают лошадей на эти колеса так, что передними полукружьями поддерживаются плечи лошадей, а задними — живот у бедер, а обе пары ног свешиваются вниз, не доставая земли. На лошадей накидывают уздечки с удилами и привязывают к колышкам. Наконец, вдоль позвоночного столба каждого из удавленных юношей прокалывают прямой кол до самой шеи, сажают на лошадей со свисающими ногами, словно живых. Расставив вокруг могилы таких всадников, скифы расходятся. Так хоронят скифы своих царей».

Стражники души из 50 задушенных всадников (псэпэтхэр), расставленные вокруг кургана. Рисунок из книги Л.Галанина «Келермесские курганы. «Царские» погребения раннескифской эпохи». Фото из открытых источников

Ульские и уляпские курганы оказались святилищами, посвященными языческим божествам. Зная о погребальных обрядах, описанных Геродотом, Лесков решил заложить траншею в поисках принесенных в жертву людей. Он поручил Феликсу и мне прокопать скрепером пол у восточного подножия четвертого кургана.

В первый же день мы обнаружили погребения воинов с лошадьми на глубине 1,5–1,7 метра. За несколько дней нам удалось выявить и расчистить 40 погребений, но Лесков запретил вскрывать дальше — открытый лист у него был только на курган. Могильник еще продолжался. Обозначив границы раскопа на общем плане, прекратили работы: Александр Михайлович был доволен, что его догадка оказалась верной, а мы радовались причастности к удивительному открытию.

По раскопанным останкам принесенных в жертву воинов мы удостоверились в том, что схожие обряды совершали не только скифы, но и меоты — древние адыги.

Акцент

В древности жрецы на месте святилища устраивали массовые жертвоприношения людей и животных, совершая кровавые обряды. Древние язычники, считавшие почившего царя не умершим, а ушедшим в иной мир, безжалостно убивали молодых людей и расставляли их вокруг места упокоения царя как «всадников, стражников души». То, что меоты выполняли такие ритуалы, обнаруживаем в адыгейском языке, в таком выражении, как: «Сэпэтым (псэпэтым) дигъэкIыгъ» — «отправил на охрану души».

Храм артефактов

Под всей насыпью пятого кургана, в отличие от остальных, была открыта не простая ритуальная площадка, а грандиозное сооружение, деревянный шатер — храм разового использования. Наподобие шатра в десятом ульском, он опирался на столбы, крыша была из травянистой растительности. По периметру сооружения покоились принесенные в жертву лошади. Разровняв вершину кургана эпохи бронзы, меоты построили шатер. По трем его сторонам были прокопаны неглубокие канавы и установлены наклонно бревна, а на южной пологой стороне вход был заложен толстыми плахами.

На входе за порогом мы обнаружили бронзовый пластинчатый пояс длиной 1,3 метра. Рядом с ним лежали 12 бронзовых колоколов. В погребальной процессии их перезвоном «распугивали» злых духов. Суеверные язычники обмотали железные била лоскутами ткани, чтобы больше их не использовать по горестному поводу.

Когда мы с Феликсом закончили откапывать «стражников души», Лесков предложил присоединиться к работающим на пятом кургане. По западной стороне от центра начал снимать лопатой землю. На глубине 65–70 см показались первые золотые предметы. Убрав грунт еще на 20 см, внутри шатра мы обнаружили золотые вещи в большом количестве. Они лежали в четыре ряда в сплошном слое разноцветного бисера. В центре шатра выявили вкопанный невысокий столб-жертвенник, к которому с южной стороны была прибита круглая золотая бляха в серебряной оправе с изображением Медузы горгоны. Ее лик смотрел в сторону входа. Возможно, она служила оберегом от грабителей. По древним поверьям, кто смотрел прямо на Медузу — превращался в камень.

В нартском эпосе присутствует персонаж-злодей Горгоныжъ.

На вершину столбика был воткнут не акинак, а меотский меч, который за тысячелетия сильно проржавел и переломился на три части.

Бусы с ликами, цветное стекло, уляпский курган №5. Фото из открытых источников

В метре к западу от столбика-алтаря лежали в четыре ряда те золотые бляшки. Они штампованы в виде человеческих ликов, шагающих оленей, лося, грифонов, пальметт, цветков разных форм, розеток. Их было около четырехсот, они имели отверстия для нашивки на ткань. Самыми ценными в научном плане и важнейшими для археологов и историков, изучающих скифскую и меотскую историю, оказались найденные впервые два бронзовых штампа для изготовления золотых бляшек. На одном видно изображение пантеры, а на другом плод какого-то растения.

Более ста лет ученые спорили о месте производства золотых вещей, считая, что их поставляли древнегреческие мастера из античных городов Северного Причерноморья. Наши штампы со следами долгого использования — бесспорное доказательство того, что золотые украшения дело рук местных скифских мастеров, а также меотов — предков адыгов.

То, что в старину адыги украшали одежду золотыми зооморфными бляшками, мы обнаруживаем и в языке. До сих пор можно услышать восторженное высказывание по поводу необычного, очень красивого наряда или человека, одетого модно: «АщщыгъыхэрхьашI-къошIэу, ямышIыкIэу, гъэпсыгъэх» («Его одежда необычно наряжена украшениями в виде зверюшек»).

Обнаружение в центре шатра столбика с мечом напомнило Лескову слова Геродота, который, характеризуя обычаи скифов, подробно описал святилище богу войны Аресу, посвящаемые ему жертвоприношения и обряды. Как он поведал, акинак втыкался в центре, затем наваливали на него в кучу охапки хвороста. В пятом кургане столбик с булатным клинком находился в пепле, что реально соответствует сведениям «отца истории». Когда скифы побеждали в какой-то битве, то приносили в жертву Аресу каждого сотого пленного и огромное количество животных. У людей отсекали правые руки и отбрасывали в сторону, затем, убив их, наполняли сосуды кровью и обильно поливали меч.

Наши штампы со следами долгого использования — бесспорное доказательство того, что золотые украшения дело рук местных скифских мастеров, а также меотов — предков адыгов.

В пятом уляпском кургане впервые нами найден храм Аресу. По этому случаю Лесков написал следующее: «Подобных святилищ в собственно Скифии пока не найдено. Зная, что меоты по материальной и духовной культуре были близки скифам, не приходится удивляться тому, что в Меотиде открыто святилище, более всего соответствующее описанию Геродота. Таким образом, если наше предположение верно, то это первый памятник, открытый на юге СССР, который дает основания связывать его со святилищем Ареса».

Профессор Александр Лесков, археолог с мировым именем, был великолепным организатором и руководителем. Он говорил: «Создай сначала условия людям, а потом требуй результаты работы».

С ним было приятно работать: в отличие от иных начальников, он не считал зазорным советоваться даже с простым сотрудником, жителями аула. Это часто способствовало эффективности работы.

За три сезона раскопок в Адыгее экспедиция нашла столько интереснейших дорогих артефактов, что профессор задумал организовать выставку. Она с успехом экспонировалась в Москве и Майкопе, затем он ее возил за рубеж. Артефактами из Адыгеи восхищался весь мир.

Один только ритон Пегас, не говоря уже о другом, — изделие вселенского масштаба. Однажды арабский шейх, увидев его, захотел купить, предлагая любую сумму. Но это невозможно, ибо Пегас из Уляпских курганов — бесценный шедевр, достояние России, гордость народов Адыгеи.