Старшина медицинской службы Зулих Кукан. Фото администрации МО «Тахтамукайский район»

В октябре ей исполнилось 95 лет. Каждая морщинка на ее улыбчивом лице — отпечаток пролетевших лет с их бедами и житейскими испытаниями. А от уголков ясных глаз словно лучики тянутся — привыкла она всегда улыбаться, чтобы людям свои переживания не показывать: «Ведь, если ты медик, словами можно лечить человека». Это был и есть ее жизненный девиз, о котором она и не задумывалась. Никогда не знала, что судьба подарит ей долголетие, ведь о собственном здоровье тоже некогда было особо заботиться…

Зулих Индрисовна Кукан (Хаш­ханокова) родилась 17 октября 1922 года в ауле Ассоколай. Мать Наги Теучежевна и отец Индрис Дзепшевич Хашханоковы растили восемь детей. Отец мечтал, чтобы дочери стали медработниками. Так и получилось: четыре сестры стали медиками, Зулих тоже окончила фельдшерскую школу в Майкопе в 1940 году. Стала работать в больнице аула Тахтамукай, в котором и живет до сих пор.

В том же счастливом для нее 1940 году обрела семейное счастье. Черноглазый джигит Рашид Кукан вернулся с финского фронта и сразу заприметил невысокую стройную красавицу Зулих, которую очень уважали в местной больнице и врачи и пациенты: была она работящей и исполнительной, а ее улыбка одаривала окружающих людей светом скромной доброты.

Кто же ожидал, что радость домашнего очага, счастье рождения сына Аслана окрасятся кровавым заревом Великой Отечественной войны…

Рашид Хаджебиевич Кукан был вновь призван на фронт. В боях за Сталинград получил тяжелое ранение. Домой он вернется уже после окончания войны и узнает, что десятимесячный Асланчик умер еще в 1941 году… Зулих переживала горе молча, мужа не хотела расстраивать. Тем более после ранения он провел несколько месяцев в военных госпиталях, связи с ним не было.

Беда качала ее привычный мир. Просторы родной Адыгеи оккупировали фашистские захватчики. Отец Зулих, председатель колхоза, тайно помогал партизанам, а она сама удивлялась, кому мать печет столько хлеба? Об этом Зулих узнает уже после освобождения Адыгеи и Кубани от гитлеровских войск.

В феврале 1944 года ее призвали на фронт — начала службу в полевом подвижном госпитале №52 4-го Украинского фронта, который базировался тогда в Славянске-на-Кубани.

Путь к Победе у старшины медицинской службы Зулих Кукан (ее называли сестричка Зоя) прошел по дорогам Крыма, Закарпатья, Польши и Чехословакии, где она и пробыла в городке Пардубице со своим госпиталем до конца 1945 года. Но каждый день у палатной медсестры терапевтического отделения были свои — большие и маленькие победы. Она вытаскивала из объятий смерти раненых. Поступало много больных и с брюшным тифом, дизентерией, малярией — с температурой под сорок… Сейчас можно удивиться тому, что не заразилась молодая медсестра, дни и ночи проводя в палатах, недосыпая, а порой забывая и про еду. Может, помогло знание народной медицины, которое передалось ей от бабушки?

После освобождения Чехословакии сбежали немецкие врачи из военного госпиталя. Он был переполнен ранеными гитлеровцами и заболевшими тифом, малярией. Об этом советские медики доложили маршалу Рокоссовскому, который часто приезжал в их госпиталь навещать своих солдат и офицеров. После разговора со Ставкой Верховного главнокомандования поступил приказ: «Кормите, окажите помощь!»

Вместе с врачами Зулих отправилась в немецкий госпиталь. Вот он, такой обыденный высший гуманизм. Недавние захватчики, на счету которых было немало загубленных душ, лежали вповалку в коридорах, стонали и просили пить. Рядом не было даже санитаров. Вздохнув, Зулих привычно и сноровисто взялась за работу. Милосердие — состояние души… Кто знает, помнили ли спасенные ею немецкие солдаты милую медсестру с печальными глазами?

В бытность мою военным корреспондентом в газете Западной группы войск, в Германии, доводилось общаться с бывшими «завоевателями» нашего Союза. Некоторые из них говорили об удивительной доброте советских людей, встреченной ими в плену, в маленьких бедных больницах, где нянечка, у которой муж и два сына погибли на фронте, приносила им вареную картошку, крохотные кусочки черного хлеба и заваривала морковный чай с сахарином…

Воспоминания Зулих Кукан — яркие вспышки на черно-белой документальной киноленте ее жизни.

Вот в госпитале принимают раненых. Весь двор забит подводами. Проходя мимо одной из них, она услышала: «Доченька, подойди ко мне!» На подводе лежал пожилой солдат. «По возрасту как мой отец!» — мелькнула мысль. «Укрой мне ноги, доченька, что-то они замерзли совсем!» Зулих машинально стала укрывать его ноги шинелью и вдруг обнаружила, что обеих-то ног нет! Едва сдержала слезы, но не от страха, а от собственного бессилия помочь тяжелораненому.

Вот в палату доставили солдата, совсем юного парня. Испуганные глаза, нижняя часть лица забинтована. Стала помогать медсестре из хирургического отделения, аккуратно срезать грязные бинты. А когда закончила, у нее задрожали руки. Под марлей у парня не было губ, носа и ушей…

Как-то ее, не спавшую пару суток, врачи отправили немного отдохнуть. А в это время, как потом рассказали, в операционную привезли раненого: в ноге — неразорвавшаяся мина, 50-миллиметровка! Его со всей осторожностью сопровождали саперы. От каждого шевеления ноги мина вздрагивала… Хирургу удалось извлечь мину, а ожидавшие саперы бережно отнесли ее к дальнему оврагу.

Война до сих пор приходит к ней во снах, и просыпается она от закипевших слез. И там, в этих снах, возникают вновь увиденные однажды страшные трубы концлагеря Освенцим.

Не раз Зулих сдавала свою кровь для тяжелораненых бойцов. Один украинец, отец шестерых дочерей, после удачной операции подозвал ее в палате, снял с шеи серебряную цепочку:

— Это тебе, милая!

— Что вы, не надо, дочкам оставьте!

— Ну, ты же мне подарок сделала, и лучше не придумаешь, — кровь свою подарила! Такой подарок не развернешь, не покажешь, кровушку отдала, поделилась!

Позже, когда крепким сном уснула вся палата, Зулих на цыпочках подошла к кровати раненого и положила пакетик с цепочкой на самое дно его вещмешка…

Сейчас, когда на Украине политические интриги ввергли страну в гражданскую войну, вспомнит ли кто-то, что советские люди обменивались собственной кровью во имя спасения?!

Война до сих пор приходит к ней во снах, и просыпается она от закипевших слез. И там, в этих снах, возникают вновь увиденные однажды страшные трубы концлагеря Освенцим, в сорока километрах от которого расположился в Польше их госпиталь.

Зулих Кукан называет имена и фамилии своих коллег: Петр Ильич Блат, Лазер Израилевич Полек, Елена Григорьевна Яровая, медицинские сестры Анна Поляничко, Анна Рыжова из города Мги под Ленинградом… Люди разных национальностей жили одной семьей, объединенные одной целью — спасением человеческих жизней. Они переписывались еще долгие годы после окончания войны.

А Зулих вернулась в ставший родным аул Тахтамукай. Стала работать медицинской сестрой в яслях со сказочным названием «Аленький цветочек». Матери, трудившиеся от зари до зари на послевоенных колхозных полях, приносили детей с двух месяцев. Зулих бережно принимала крошек на руки, заботилась о них со всей нерастраченной любовью, невольно вспоминая безвременно ушедшего сыночка.

Вместе с врачом Еленой Ефимовной Ханиной они носили воду, дрова, топили железную печь. Лечили приболевших детей, как-то Зулих спасла случайно обож­женного ребенка, другому вовремя поставила диагноз — менингит.

В рабочих хлопотах незаметно летели недели и месяцы. Старшина медицинской службы Зулих Кукан, награжденная орденом Великой Отечественной войны II степени, медалью «За боевые заслуги», удостоенная звания «Отличник санитарной службы» — самой дорогой для нее награды, дождалась своего счастливого часа. Вернулся в родной аул ее Рашид, а 12 февраля 1950 года родился сын Мурат — ее радость и награда за всю перенесенную боль войны и потери.

Мурат Кукан известен далеко за пределами Адыгеи: народный артист России и Республики Адыгея, заслуженный артист Кубани и Абхазии, актер театра и кино, кавалер медали «Слава Адыгеи». У нее трое внуков, две правнучки, дружная и любящая друг друга семья. С печалью вспоминает ушедшего из жизни своего мужа, инвалида войны…

С Зулих Индрисовной я познакомилась в «Клинике XXI века» в ауле Афипсип, которую подарил своим землякам бывший президент Республики Адыгея Хазрет Меджидович Совмен, известный своим меценатством и добрыми делами. С большим уважением фронтовая медсестра, которая совсем не привыкла к больничным стенам в качестве пациентки, говорила о прекрасных условиях в современной клинике высшего уровня, о главном враче, известном ангиохирурге, заслуженном враче России, народном докторе Республики Адыгея Аскере Керимовиче Жане:

— Я знаю, о чем говорю. Аскер Керимович — врач от Бога, он всю душу людям отдает! А Хазрет Меджидович славится своей добротой, это сейчас такая редкость — творить благо!

Разговаривая с Зулих Кукан, я, выросшая в Майкопе, вспомнила адыгейскую пословицу: «Что отдаешь — все твое, а что нет — пропадет». Фронтовая медсестра из адыгейского аула и миллионер-меценат — люди разные, но их жизненное кредо и поступки объединяет именно эта пословица.

Зулих Индрисовна — гордость не только Адыгеи, но и всей нашей Родины — России. Они, такие юные, не просто вынесли на своих хрупких плечах тяготы Великой Отечественной войны — они спасли сотни жизней. Но сегодня неспокойно в нашем большом, но таком общем мире. Зулих Кукан читает газеты, смотрит новости по телевизору, подчас напоминающие фронтовые сводки. Чужую боль и смерти воспринимает близко к сердцу: «Неужели беда войны может повториться?»

Фронтовик, поэт и общественный деятель Киримизе Жанэ, дядя прославленного доктора Аскера Жанэ, в своем творческом наследии оставил нам такие строки:

Я хочу, чтобы искренней дружбы рука

У людей оставалась верна и крепка,

Чтобы в полную меру их тяжкой вины

Покарал бы народ трубадуров войны.

Киримизе Жанэ возглавлял Комитет защиты мира — «Только в мире может быть радость сполна!» Разве можно сказать точнее Мастера поэтического слова? «Эти проникновенные слова стучатся в наши сердца», — говорит Зулих Кукан и продолжает:

Я хочу, чтоб колхозные нивы цвели,

Чтобы реки спокойные воды несли,

Отражая прозрачный огонь бирюзы,

А не черные тучи военной поры…