Как скрипач стал профессиональным фотографом, почему фотография — дело темное и что является главным инструментом мастера светописи — в материале «СА».

Царство линз

Фотокор «Советской Адыгеи» и просто талантливый фотограф Артур Лаутеншлегер шел к фотографии окольными путями — через увлечение геометрической оптикой.

— А началось все с книги, которую классе в четвертом-пятом подарил друг, — «Телескоп астронома-любителя», как-то так она называлась. Стал пробовать, ставить опыты, как в этой книге, искать объективы, рассчитывал телескопы, окуляры, увеличения, конструировал телескопы, — вспоминает Артур.

Возможность для этого у него была: тетя работала в Ленинградском оптико-механическом объединении (ЛОМО) и привезла мальчику оттуда целую коробку линз — бракованных, всяких разных. Он их с увлечением сортировал на плюсовые, минусовые. Папа подарил инженерный калькулятор для расчетов — увлечение захватило Артура очень сильно. И это все при том, что рос он в музыкальной семье — папа скрипач, мама пианистка. Артур учился в музыкальной школе, играл на скрипке.

Правда, дедушка увлекался фотографией. Его в живых уже не было, но в доме был полный комплект любительских лабораторных инструментов — бачки, увеличители, химикаты. И мальчик постепенно из оптики перешел к объективам, основе фотографии.

— Ведь главное в фотоаппарате — это объектив. Фотография — это светопись, и объектив формирует изображение. Все остальное — механика, — объясняет Артур.

Профессиональная стезя

В начале 90-х годов произошло событие, которое изменило будущее юного скрипача, — в его жизни появился друг. И наставник.

— Я познакомился с замечательным человеком, с которым общаюсь до сих пор, — с Алексеем Гусевым. Он на 10 лет меня старше, в то время был уже профессиональным практикующим фотографом, — рассказал Лаутеншлегер. — У него была своя лаборатория, и я стал туда захаживать. И вот тут у нас схлестнулись интересы по музыке. Алексей меломан, у него уже тогда была огромная фонотека, в лаборатории стояли большие колонки. Поскольку фотография — процесс темный, в прямом смысле: все делается без света, всегда играла музыка — чтобы было веселее печатать.

Слушали все, кроме попсы: от Иоганна Себастьяна Баха до «Пинк Флойд». Моцарт, Гайдн, Вивальди… Гребенщиков. Но в основном это были классические рок-музыканты Англии.

У нас была замечательная, просто волшебная лаборатория, где мы много лет в темноте под музыку делали фотографии

Во времена учебы в музучилище Алексей подтолкнул Артура к тому, чтобы начинать зарабатывать своим увлечением, пойти в профессиональную сферу. И затянуло — даже учась в ростовской консерватории, он фотографию не бросал. Она в буквальном смысле его кормила. Сейчас же стала профессией. А вот скрипку после выпускного экзамена убрал в футляр и больше не доставал.

После консерватории друзья решили работать вместе.

— У нас была замечательная, просто волшебная лаборатория, где мы много лет в темноте под музыку делали фотографии, — с теплотой вспоминает Артур.

Тандем

В Майкопе в то время всего несколько человек имели свои лаборатории и оборудование. Фотографы помимо дружбы образовали профессиональный тандем — Алексей очень много дал напарнику знаний по профессиональной фотографии, а Артур немало рассказал ему про оптику и принципы строения объектива.

— На сегодня я не знаю людей, которые до конца понимали бы природу строящегося изображения в объективе, и очень мало людей, которые бы использовали возможности, заложенные инженерами в современную технику, — говорит фотограф. — А ведь создание оптических приборов — это искусство. В каждую модель объектива вкладывается свой световой рисунок, каждый уникален. И этим никто, к сожалению, не пользуется, все перешли на объективы с переменным фокусным расстоянием, зумы и подзабыли назначение объектива.

Когда-то Артур изготавливал разные объективы сам — конечно, они были не заводского качества, но для передачи спецэффектов работали. То они давали размытое изображение, то, наоборот, контрастное. Разбирались диафрагмы, создавались индивидуальные, с нужными эффектами… Чего только не было! Все, что сейчас можно сделать или попытаться сделать в фотошопе, достигалось правильным подбором линз в объективе.

Главный инструмент

Разговор о фотографии и фотографах у нас с Артуром вышел долгий. Больше всего, как многие мастера старой школы, он говорил о непрофессионализме. Цифровизация фототехники привела к тому, что искусство фотографии стало доступным большинству, и многие считают, что достаточно взять фотоаппарат в руки, чтобы заявить всему миру: «Я — профессиональный фотограф». А дальше — зеленая зона в настройках плюс чрезмерная обработка полученных фото в графических редакторах.

А ведь задача фотографа не усовершенствовать снимок с помощью обработки, а правильно настроить технику, чтобы передать на фото то, что есть. Обработка нужна в крайних случаях — по техническим особенностям.

Поэтому самый главный «инструмент» фотографа, по его мнению, — чувство кадра. Чувство цвета, света, линии горизонта… И, конечно же, знания.

Север — это для меня

У каждого фотографа есть то, что ему нравится снимать больше всего, что захватывает душу и требует постоянного внимания.

Артур много лет работал детским фотографом. Снимал утренники, выпускные, делал портреты. Работа с детьми — особая.

— При съемке детей важно поймать момент, когда нужно нажать на спуск. Это, наверное, должно быть чутье. Нет ничего сложнее, чем снимать детей. Они непредсказуемы, очень быстро меняют позу, траекторию движения, выражение глаз и эмоции. Настолько быстро, что можно не успеть, — поделился Артур.

Но его любимый жанр — пейзажная фотография. Природой Артур «болел» всегда, родители с 4-х лет брали его с собой в горы.

В 2013 году Артура пригласили в экспедиционную группу «Разбушлат». И с тех пор началась новая страница в его жизни. Холодная. Белая. Северная.

В 2013-м была экспедиция в дельту Волги, в 2014-м — река Лена, от истока до устья. В 2015 году была экспедиция к реке Юдома — уникальная сама по себе, так как на этой реке было очень мало людей, там очень дикие места. Целью путешественников было забросить туда моторные лодки — никто до этого так не делал. В 2016 году прошел реку Индигирку, от истока до устья, потом по Северному Ледовитому океану до устья реки Яна.

Из этих экспедиций Артур привез массу очень красивых фотографий, есть документальные фильмы.

— Очень хочется издать массивы данных, которые есть из экспедиции по Крайнему Северу. Сделать документальные фильмы о России, ее природе, о Севере. Я заболел Севером, это магнетическая сила. Но в этом году в экспедицию поехать не получилось, — рассказывает Артур.

Поскольку Артур был в этих экспедициях не только членом команды, но и фотографом, он мог сравнить условия съемки на Крайнем Севере с домашними, южными.

— Конечно, особенности съемки в таких условиях есть. В первую очередь важна профессиональная аппаратура, которая защищена от влаги, от переохлаждения. К тому же помимо того, что нужно вместе со всеми делать экспедиционные дела — разводить костры, готовить еду, следить за лодками, спасаться от холода, необходимо еще и смотреть во все глаза и снимать. Это сложно, — говорит он.

В последней экспедиции было много моментов, когда приходилось реально бороться за жизнь — свою и чужую…

— Это была страшная дилемма: то ли помогать всем, то ли снимать. Мои напарники по экспедиции просто принуждали снимать, но в эти моменты не до съемок, ты реально понимаешь, что через минуту тебя может не быть в живых, очень сложно сконцентрироваться на съемке, думаешь: «Кто ее потом вообще увидит? Нужно решать именно проблему выживания». Тем не менее снимал, — вспоминает Артур.

Спрашиваю, для чего это — рисковать жизнью, успевать спасаться и в то же время запечатлевать происходящее.

— Хочется сделать что-то, что останется детям. Я считаю, что человек должен оставить какой-то «след когтя» на земле, хоть маленькую царапинку, чтобы, после того как физически мы перестанем существовать, другие люди могли увидеть ее. Это должно быть что-то, что интересно не только мне, а и всем живущим на планете. Для меня такой след — фильмы из экспедиций, фотографии.