Фото Артур Лаутеншлегер / CА

В велопробег длиною в 2,5 тысячи километров из Кирова до Белореченска 36-летний Юрий Ташлыков отправился, чтобы своим примером поддержать людей с онкологическими заболеваниями. Рак желудка в четвертой стадии врачи обнаружили у него в прошлом году. Сложная операция и сеансы химиотерапии сделали возможной ремиссию. Изначально Юрий планировал доехать только до Белореченска, где живут его родственники, но продлил маршрут и уже вместе с восьмилетним сыном заглянул в столицу Адыгеи. «СА» воспользовалась возможностью пообщаться с велопутешественником.

— Юрий, о своей болезни вы узнали, когда была уже четвертая стадия рака. Что-то предвещало вашу болезнь или это был гром среди ясного неба?

— Два года назад у меня начал болеть живот, какое-то время я глушил эту проблему разными средствами из рекламы. Плюс старался соблюдать диету — не есть жирное, жареное и пр. Проблема рака желудка состоит в том, что симптомы не специфические. Болевые ощущения легко снимаются обычными лекарствами, поэтому болезнь обнаруживается уже на 3–4 стадии, когда совсем все плохо. Так получилось и со мной. Гистологическое обследование сделал буквально перед новогодними праздниками. Результатов пришлось ждать почти две недели. Все это время нервничал, переживал, хотя подспудно был готов услышать диагноз. Врача выслушал спокойно и настроился на лечение. Первоначально я занимал ту позицию, что врачи знают все, нечего соваться в лечение, будет только хуже. Благодаря этому меня чуть не угробили. Лапароскопию, к примеру, мне делали по старинке, хотя существуют новые методы, оборудование, которое позволяет сделать процедуру менее болезненной и под наркозом.

— Когда вы поняли, что нужно все брать в свои руки?

— Когда я лег в Кирове на операцию по удалению желудка. Только на пятый день после операции мне сказали, что опухоль была настолько огромной, что оперировать ее не было смысла, поэтому меня просто зашили обратно. Но, как выяснилось позже, мне удалили селезенку, просто потому что ее случайно повредили во время операции, а она не восстанавливается. После этого я просто сбежал из больницы. Изучив информацию в интернете, понял, что при моем диагнозе пятилетняя выживаемость составляет менее пяти процентов. Я понял, что случай серьезный и надо что-то делать самому. Был готов делать что угодно — искать деньги и ехать за границу, но для начала решил обследоваться в наших ведущих российских клиниках. Они дали одинаковый план лечения, а значит, можно лечиться в России.

Получил хорошее назначение на химиотерапию и проходил ее уже в родном Кирове. Опухоль была обширная, были затронуты соседние органы, плюс лимфоузлы. Оперировать нельзя. Задача была — уменьшить опухоль с помощью противоопухолевых препаратов. Всего я прошел восемь курсов химиотерапии, пока опухоль не уменьшилась до тех размеров, когда можно было оперировать, да и сами опухолевые процессы прекратились. Тогда я лег на операцию. По стандарту должны были удалить полностью весь желудок. Но когда я очнулся после операции, мой врач обрадовал меня тем, что обошлось частичным удалением — осталась одна четверть желудка. Я был просто на седьмом небе от счастья. Были бы силы, обнял бы врача, но я лежал, прикованный к кровати.

Я понял, что мы живем здесь и сейчас, надо быть счастливым не где-то в будущем и не жить воспоминаниями о прошлом, надо жить настоящим

— Можно ли сказать, что ваша жизнь разделилась на «до» и «после»?

— Разделилась. Но к лучшему. Болезнь и близость к смерти, когда ты реально смотришь ей в лицо и понимаешь, что можешь умереть от болезни или на операционном столе, помогли все переосмыслить. Конечно, никаких новых истин я не открыл, но понял, что надо уделять больше времени тому, что нравится. Мы часто привыкли жить под гнетом обязанностей. Мы задвигаем свои желания куда-то вглубь. Живем по привычному укладу «дом — работа — дом». Когда я видел, что на работе кто-то бессознательно улыбается, для меня это было негативным сигналом: столько работы, а он бездельничает. Сейчас я понял, что был не прав.

Есть такое хорошее латинское выражение «carpe diem», которое я услышал в прекрасном фильме «Общество мерт­вых поэтов». Оно означает «лови день». Я понял, что мы живем здесь и сейчас, надо быть счастливым не где-то в будущем и не жить воспоминаниями о прошлом, когда «мороженое было вкуснее, а люди добрее». Надо жить настоящим. Это элементарные вещи. Я перестал «убиваться» на работе, по возможности стал уделять больше времени детям (у Юрия двое сыновей — Иван восьми лет и двухлетний Федор. — Прим. ред.) и какие-то свои желания исполнять. Моя поездка на велосипеде — это как раз попытка отдохнуть после длительного тяжелого лечения, а во-вторых, я давно мечтал о каких-то спортивных подвигах. В какой-то момент понял, что очень хочу этого, что у меня есть силы. Пару месяцев готовился и решил, что смогу, и поехал.

— Что хотели получить от поездки?

— Первоначально просто хотел понять, смогу ли, понравится ли. Теоретически был готов сойти с дистанции и на полпути, но меня прям «затянуло». Маршрут выстроил в щадящем режиме — по 80–90 км в день, но когда начал ехать, понял, что совершенно спокойно и без перенапряжения могу ехать больше. Я мог ехать и 150, и 200 км в день, благодаря чему у меня появилось время знакомиться с городами. Постепенно я входил в ритм, всего проехал 2,5 тысячи км.

— Что открыли для себя за время путешествия?

— Скажу сразу, что эйфории на финише у меня не было. Когда я находился в Краснодаре — предпоследнем пункте моей поездки, мне не хотелось оттуда уезжать, поскольку понимал — это последний день моего путешествия. Конечно, мне хотелось приехать к семье, увидеть детей (они приехали в Белореченск к родственникам раньше. — Прим. ред.), но тоски по родным не было. Это может показаться кощунственным, но я знал, что им хорошо, не было причины для тоски. Я бы с огромным удовольствием продолжил путешествие.

Героем себя не чувствую, есть много людей, которые совершают подобные велопутешествия по стране и по миру. Знаю, что из Твери в Нарьян-Мар практически в одно время со мной на велосипеде ехала женщина 1941 года рождения. Нас таких много. В рамках жизни моей семьи это действительно событие. Это что-то новое и для меня лично. Я открыл для себя прелести велопутешествия и велоспорта в целом, узнал больше о том, как работает организм в разных режимах нагрузки, как себя беречь, развивать и т.д. Так что в масштабах человечества я никакой не герой, примечательна только моя история с заболеванием.

— Сейчас вы в стадии ремиссии?

— Рак вообще хроническое заболевание, неизлечимое. Когда прекращаются опухолевые процессы, как сейчас у меня, врачи не называют это здоровьем, поскольку есть возможность рецидива. Раковые клетки не всегда можно обнаружить, они в любой момент могут себя проявить. Сейчас моя задача — регулярно обследоваться до конца жизни.

— А кто-нибудь вас отговаривал от поездки?

— Да, конечно! Но я поехал с тем настроем, что не буду давать себе чрезмерных нагрузок. Я по­еду в режиме получения удовольствия от поездки. Так оно и вышло. Мне кажется, что более опасным для человека с любой болезнью является отсутствие движения. Врачи сказали следить за пульсом, и я следил, нужно было пить изотонические напитки для поддержания водно-солевого баланса, и я пил, следил за питанием. Элементарные правила я соблюдал.

Моя поездка на велосипеде — попытка отдохнуть после длительного тяжелого лечения, а во-вторых, я давно мечтал о каких-то спортивных подвигах

— Что больше всего понравилось в путешествии? Была программа минимум?

— Задача была отдохнуть и погулять пешком по городу, т.к. нужно было чередовать нагрузку. В нескольких городах встречался с друзьями, гуляли, общались. Специальной культурной программы не было, старался побывать в центре, увидеть основные достопримечательности, пофотографироваться. Для себя я понял, что следующее путешествие надо строить с какой-то целью, например этнографической, может, ехать по местам боевой славы или каких-нибудь музыкантов. В общем, так выстроить себе маршрут, чтобы интереснее было ехать.

— Проблем на дороге не возникало?

— Знаете, меня за весь путь остановили один раз в Краснодарском крае, да и то я пешком переходил дорогу. А так, водители относились ко мне уважительно. Особенно когда вышел сюжет на ТВ, меня стали узнавать, сигналили, махали. Велосипедист должен быть заметным и предсказуемым на дороге. Я соблюдал эти правила.

— А еще у вас была благотворительная цель…

— Я давно дружу с организацией «Дорога добра», которая занимается реабилитацией детей-инвалидов. Стараюсь участвовать в их деятельности разными способами. Когда я решил поехать, то подумал, что моя история потенциально медийная, почему бы ее не использовать в пользу этой организации, которая существует на пожертвования. На попечении у них более 300 семей, и деньги нужны постоянно. Так что я поставил себе целью собрать средства в размере 250 тысяч рублей, этого хватит на месяц работы их мастерских — по работе с керамикой, деревом и т.д. Это целое направление как часть реабилитационной работы для детей-инвалидов, где они приобретают конкретные навыки, чтобы получить в дальнейшем профессию. За время поездки я набрал около трети этой суммы, при том, что моя аудитория в Инстаграме невелика: всего около 300 подписчиков.

— Что бы вы посоветовали людям, оказавшимся в похожей ситуации с болезнью?

— Тем, кто столкнулся с какой-то тяжелой болезнью, надо, в первую очередь, осознать всю серьезность своего положения. Нельзя жить на ложном оптимизме. Надо понимать, к чему может привести болезнь и как нужно бороться с ней. Нельзя отдавать все на откуп врачам и медицине, как бы хороши они ни были. Кроме тебя самого твоя жизнь никому так не нужна. Даже твоим близким и родственникам, как бы это ни звучало. Больше всего твоя жизнь нужна только тебе самому. Надо осознать, что все в твоих руках, двигаться, узнавать, спрашивать у врачей, какое тебе лекарство дают и т.д. Очень важно все знать о своем лечении. И, конечно же, не давать считать себя каким-то особенным человеком, жалеть себя. Очень многие считают, если заболел, то стоит особняком, вне общества. Больничная обстановка очень сильно это в человеке культивирует и развивает. Я почувствовал это на себе. Смотришь из окна, а там кто-то бегает с шариками, веселится, а я тут страдаю, может, через день умру. Как они могут радоваться жизни? Да прекрасно! Любая болезнь не является чем-то особенным. В конце концов, смерть неизбежна, мы все умрем. Есть люди, которые страдают ничуть не меньше, те же аллергики, которые переживают свои симптомы всю жизнь. Поэтому не надо бить себя в грудь и требовать, чтобы тебя пропустили без очереди, не надо считать себя кем-то особенным. Надо просто понимать, как ты можешь сам себя вылечить, и жить в обществе. Чем больше ты стараешься себя обособить, тем больше на тебя будут так смотреть, и ты себя отстранишь от всех радостей жизни.

Понятно, что все бывает плохо. На шестом курсе химиотерапии у меня вышли побочные эффекты. В один момент отказали ноги, начался диатез, не мог ни есть, ни пить, даже поток воздуха причинял резкую боль. Мне было страшно. В такие моменты нужно просить о помощи. Если ты понимаешь, что осталось немного, надо просто прожить по максимуму, стараясь занять себя действительно важными вещами: захотел играть на гитаре или петь — бери и делай!

После болезни я научился прислушиваться к себе. Раньше это было редко. А теперь мне нравится общаться с собой. Я могу ехать, о чем-то думать, даже не включая никакую музыку.

— Какие цели у вас впереди?

— Еще до болезни поставил цель — пройти 160 км на лыжах за три дня в Гренландии. На­деюсь, через несколько лет это получится. Хочется по Кавказу покататься, вокруг Байкала, по Украине и по Европе. Вот эти четыре маршрута сидят у меня в голове. А еще планирую на велосипеде съездить в ваше Гуамское ущелье. Я давно хотел, но никак не получалось. Это очень красивые виды.