Из воспоминаний бывшего полкового разведчика 62-й армии Ивана Ивановича Побачева.

Эвакуации населения из Сталинграда не было. Сначала люди оставались в городе, чтобы не прекратилась работа оборонных предприятий, в первую очередь Сталинградского транспортного завода (СТЗ), перешедшего с первых дней войны на выпуск танков. А потом, когда в августе—сентябре 1942 года начались массовые налеты на город гитлеровской авиации, было уже поздно эвакуировать предприятия, потому как враг разрушал переправы и постоянно бомбил левый берег Волги.

В Сталинграде осталось более 200 тысяч мирных граждан — стариков, женщин, детей. Захватившие часть города гитлеровцы выгоняли мирных жителей из чудом уцелевших домов, постоянно грабили население, отбирали продукты, ценные вещи, а с наступлением холодов — еще и теплую одежду. Укутанные женскими шалями гитлеровские солдаты были привычной картиной для зимнего Сталинграда.

Когда вокруг Сталинграда, где находилась 6-я немецкая армия, замкнулось кольцо советских войск, продовольственное снабжение более чем 300-тысячной группировки гитлеровцев прекратилось. Наладить переброску продовольствия воздушным путем не удалось: наши летчики сбивали гитлеровские транспортные самолеты, а если кто прорывался в город, то из-за отсутствия разделительной полосы между армиями немецкие продукты часто попадали на территорию, занятую нашими войсками.

К концу декабря 1942 года немцы забили и съели всех лошадей (кавалерийские лошади румын, транспортные тяжеловозы). По городу валялось много замерзших, окоченевших трупов погибших ранее лошадей. Немцы голодали. У советских же воинов продовольствия хватало.

Меня вызвал к себе командир разведроты (к себе — это на второй без окон и дверей этаж полуразрушенного дома) и приказал достать языка. Мы собрались всем отделением и решили, что нет более верного пути выполнить задание, чем захватить фрица, вышедшего ночью за лошадиным трупом с целью добыть хоть какое-нибудь продовольствие.

Сидели и наблюдали в окно. Смотрим — ползет. Подобрался к самой коняге и начал пилить. Надев маскхалаты, мы вышли на улицу, легли на землю и поползли. Максимально приблизились. Рядовой Павел Жутов, как коршун, свалился на «охотника» за кониной, набросил на него капюшон и завязал, чтобы тот не успел закричать.

Мы втащили «языка» через окно без рам и стекол, поволокли в отгороженный плащ-палаткой угол, где горел керосиновый фонарь. Жутов развязал капюшон, стащил его с головы «языка» и обомлел от неожиданности — это был подросток.

— Дяденька, я свой, отпустите меня, дома мамка и сестра голодные! — взмолился паренек.

Павел Жутов пробасил:

— Вот сволочи фашистские, до чего довели пацана!

Он достал запасной солдатский рюкзак, бросил туда банку консервов, три кусочка сахара, несколько сухарей. Вслед за Павлом к своим рюкзакам потянулись другие разведчики. Запасной рюкзак наполнился.

— Как зовут? — спросил Жутов.

— Петя, — ответил парнишка.

— Бери рюкзак, Петя, это тебе, — сказал ефрейтор Замотин.

Мальчишка долго не мог поверить, что все это богатство — его. Мы надели на парнишку маскхалат и вышли провожать его домой… 

Дмитрий Крылов