(Из воспоминаний Гайка Амбарцумовича Микиляна)

В июле 1942 года немцы рвались к Сталинграду. Нашим оборонявшимся войскам нужно было подкрепление. Из госпиталей и санбатов собрали в Ростове группу выздоравливающих солдат — около 300 человек, дали пятерых сопровождающих бойцов, и мы направились через степь в сторону Сталинграда.

Через 2 дня откуда ни возьмись в степи появилась большая колонна вражеских мотоциклистов. Немцы перестреляли наших сопровождающих, а остальных стали сгонять на поляну. Поскольку бойцы мы были уже обстрелянные, было очень обидно, что ответить немцам нечем — ни одной винтовки на 300 человек: обещали вооружить, когда распределят по частям. Особенно страдал один лейтенант. Все знали, что был приказ в плен не сдаваться, лучше застрелиться, а застрелиться не из чего. Лейтенант рвал с досады на себе одежду, а немецкий автоматчик подумал, что он срывает знаки отличия, и равнодушно пустил в него очередь из автомата.

К вечеру нас вернули в Ростов. Распахнули ворота большой территории сажевого завода. Пленных загнали туда, подталкивая дулами автоматов. Во дворе была большая куча горелого зерна, предназначенного для изготовления обувного крема. Набрав в котелки пригоревшее зерно, начали жевать его. Немцы не запрещали.

Каждый день к нам на завод загоняли большие и малые группы военнопленных. И все без оружия — или такие как мы, из медсанбата, или сформированные на призывных пунктах группы, отправленные на пополнение наших частей, а впоследствии попавшие в плен.

На третий день пленных начали посылать на работу — строить мост через речку Гнилушку. После работы выдали по котелку баланды.

На следующий день выстроили весь лагерь и в июльскую жару погнали степью в Таганрог. Дорога длинная — более 75 километров. Шли медленно, умирали от жажды. Падавших немцы тут же пристреливали.

Надежда на то, что нас скоро выручат, таяла. Немецкие механизированные части обгоняли нашу колонну, медленно двигавшуюся в ад.

Впереди на расстоянии 100 метров показались лес, опушка и протекающая внизу речка. Пленные, забыв об опасности со стороны немецких конвоиров, бросились к воде. Тут началась самая настоящая бойня. С руки, с колена гитлеровцы прицельно били по военнопленным, вся опушка была усеяна телами красноармейцев. Оттеснив колонну от леса и реки, не дав даже немного попить, фашисты погнали нас дальше.

Проходили через село, пленные начали кричать: «Воды! Воды!» Женщины выбежали с ведрами, но пленным ничего не досталось — из простреленных фашистами ведер вода струями убегала в песок.

На следующий день нас пригнали на степной полустанок. Затолкали в телячьи вагоны. Состав двинулся на запад. По дороге в ад мы проехали всю Европу. Работали у немецких бауэров, в полях и на фермах, на военных заводах. За малейшую провинность отправляли в самые настоящие концлагеря. Из них немногим удавалось выбраться.

После войны я вернулся домой. У соседей — ордена и медали, грудь вперед. А я ходил опустив голову. Устроился работать станочником. А когда государство стало понимать, что не по своей воле мы попали в немецкий плен, на нас стали обращать внимание как на участников войны, я решился рассказать о себе, о своей дороге в ад.

Дмитрий Крылов