Известно, что Отечественная война 1941—1945 гг. трагически «прошлась» практически по каждой советской семье, редкую обойдя стороной. Но чтобы вот так — «прицельно выбить» практически всех до одного из большого многолюдного очага?! Вот так искалечить судьбу целого рода?..

Оружие и кровь в семье Дыбаговых ненавидят до сих пор.

Хамид

Асламирзе Дыбагову в ауле даже завидовали: восемь сыновей — не шутка. Ну-ка, на каждого надел земли полагался при рождении! Это тебе не дочери, за которыми приданое вынь да положь. Хозяин он был крепкий, крестьянствовал с умом, дом в Блечепсине имел не последний. Овцы, дойное поголовье, две или три параконки… Только вот на девятом сыне жена не сдюжила и умерла. Долго не протянул и младенец, а вскоре скончался и сам Асламирза.

Остались его сыновья круглыми сиротами. Забота о малышах легла на плечи старших.

Хамид и Масхуд уже были женаты, хотя последнему едва минуло 20 лет. Братишек поделили поровну, отцовское наследство — согласно старшинству. Однако судьба у братьев поначалу сложилась ой как несхоже. Хамид пошел «по религиозной линии»: окончил медресе, стал эфенди. Но советская власть подобную деятельность не поощряла и в итоге отцовского имущества лишила. Хамид перебрался в Кабарду — на родину предков. Родовое гнездо досталось Масхуду.

Когда началась война и немцы оккупировали Северный Кавказ, о Хамиде вспомнили. Почему атеистическое подполье решило положиться на верующего Хамида, теперь уже даже предположить сложно, ясно только одно: Хамиду предложили сотрудничество, и он согласился. Держать связь между городским подпольем и партизанами в горах было его заданием. Однако недолго. Нашлись люди, которые его выдали.

Когда немцы пришли в дом, Хамида не было. Тогда фашисты взяли в заложники его сына-подростка Джумальдина. И Хамид решил сдаться. Сына выпустили, а Хамид вместе с несколькими сотнями других пленных оказался в одном из глухих подвалов Нальчика, использовавшихся под склад. 

Людей набили в душное помещение «елочкой» и заперли… Смерть была мученической. Но вряд ли Хамид пожалел, что пострадал за веру…

Его семья вернулась в Блечепсин, и в доме Асламирзы опять стало тесно.

Масхуд

Масхуду жизнь поначалу благоволила. Когда в Блечепсине только установилась советская власть, его назначили председателем аулсовета. Потом какое-то время председательствовал он и в Кошехабльском, но перед самой войной опять вернулся на малую родину. Как случилось, что брату «опального» Хамида предложили столь высокую должность? Как говорится — по случаю.

К новой власти тертые жизнью блечепсинские старики относились с осторожностью: «Кто его знает, чем эта затея обернется?» Потому, когда в ауле появились люди, подбирающие подходящие нацкадры, аксакалы единодушно указывали на братьев Дыбаговых, у которых к тому времени не было уже ни отца, ни матери. Так один за одним братья получили наилучшее по тем временам образование. За что, впрочем, и пострадали впоследствии. Но все по порядку.

На фронт Масхуд Дыбагов был призван уже председателем колхоза. Одним из первых — в 41-м. Его единственный сын Ким вспоминает, как отец, прошедший призывную медкомиссию в Кошехабле, возвращался пешком в аул попрощаться с семьей. Всю дорогу он нес на плече пятилетнего сынишку и сокрушался, что оставляет его таким крохой. А утром тихо, не разбудив детей, ушел на фронт.

Это было почти что чудо: в пути, на Северо-Кавказской железной дороге, их эшелон подсоединили к краснодарскому. В одной из теплушек ехал его младший брат Алий. Они встретились. В последний раз. В первом же бою оба солдата Дыбагова погибли. О том, как именно это случилось, сведения расходятся. По одним источникам, эшелон попал в «котел» под Кировоградом и был расстрелян. По другим — новобранцев, даже не переодев в военное обмундирование, спешно, прямо с поезда, бросили в атаку — «оружие добудете в бою»!

Один из вернувшихся с войны земляков-ходзинцев рассказывал, что в атаке обратил внимание на убитого в белой рубашке. До того это было нелепо и дико: кругом кровь, грязь, пули свистят, а человек — в белой рубашке! Он перевернул убитого лицом вверх… Это был Масхуд Дыбагов.

Алий погиб в том же бою.

В сухих строках документов военной поры сведения об обстоятельствах гибели весьма скудные: «1941 г. Кировоград».

Мусса

Участь Муссы, как и других братьев, определил «указующий перст» аксакалов. Мусса поехал учиться прямо в Москву. И не куда-нибудь, а в Коммунистический университет трудящихся Востока. Опять же «в плане подготовки нацкадров». Окончил успешно и был направлен преподавателем в Адыгейский педтехникум, располагавшийся тогда в Краснодаре. Впоследствии работал в аппарате Северо-Кавказского (Азово-Черноморского) крайкома ВКП(б) в Ростове-на-Дону. А уже в должности заведующего отделом пропаганды и агитации Черкесского обкома ВКП(б) в Баталпашинске (г.Черкесск) в 1937 году был обвинен в подрывной деятельности против советской власти. Преподавателям и выпускникам Университета трудящихся Востока была предъявлена одна, но очень «веская», 58-я статья: «Участие в антисоветской повстанческой террористической организации буржуазных националистов и правых».

Тогда же, в декабре 1937-го, в Ворошиловске (г.Ставрополь) их всех и расстреляли.

Сегодня уже существуют официальные документы, посмертно реабилитирующие Муссу Дыбагова. Его русской жене и сыну в Крыму принесены официальные извинения и выплачена компенсация за конфискованное имущество. Только что это поправило? Сами Дыбаговы никогда не сомневались в чести и добром имени Муссы.

Асхад

Асхаду Дыбагову также выпала «счастливая карта» ехать на учебу в столицу. Только теперь это было высшее учебное заведение по линии НКВД. Казалось бы, что может быть надежнее? По окончании — назначение на родину начальником управления НКВД по Адыгее в Краснодаре. Время за окном «черное» — доносы, аресты, лагеря, расстрелы… А тут еще смерть Муссы при обстоятельствах, мягко говоря, мало благоприятствующих…

Асхада «затаскал» к себе на ковер начальник управления госбезопасности по Адыгее, настойчиво подсовывая для подписи чистый лист бумаги. Чем могло для него обернуться согласие, Асхад догадывался, потому бумаги упорно не подписывал. В итоге отделался, в общем-то, «легким испугом» — военная карьера на том закончилась. С переводом центра автономной области в Майкоп туда же отправили и Асхада Дыбагова, но уже в качестве штатского лица — начальником Госстраха.

Когда началась война, ни в армию, ни в партизанский отряд его не взяли — по здоровью. Он переехал в Блечепсин. Увы, это не спасло. Когда пришли немцы, Асхада сдали одним из первых. Кто-то из своих же аульчан. Как бывшего сотрудника НКВД. Вместе с председателем Игнатьевского колхоза и депутатом Верховного Совета РСФСР табунщиком Бегеретовым, отгонявшим скот подальше от немцев, в горы, Асхада отправили в Лабинск. Здесь располагались оккупационные власти. И в январе 1943-го в гестапо всех казнили.

Послесловие

Уцелели в этой страшной войне лишь двое Дыбаговых — Умар и Айса. Вернулись и советской власти успели послужить. Умар — в качестве председателя колхоза и торгового работника, Айса — в районном отделе народного образования.

Также в колхозе отработал всю жизнь и Юсуф Дыбагов. По слабости легких его не взяли ни в армию, ни на фронт. А в памяти односельчан он запечатлелся как человек, наделенный природным умом и чувством юмора. Читал по-арабски и Коран, и Китаб (книги для чтения), имел в запасе массу веселых историй, так что, пересказывая их друг другу, аульчане до сих пор ссылаются на Юсуфа. Словоохотливый, общительный человек, он умер уже после войны от болезни.

Кое-что сделало для советской власти и третье поколение Дыбаговых. Так, старший сын Хамида Ибрагим в годы войны был призван на фронт, где был серьезно ранен и обморожен, потерял кисть правой руки и пальцы ног. Сын Масхуда Ким (единственный, кого не протежировали аульские старики) своими силами и упорством пробился из рядовых учителей-словесников начальных классов в руководители района и члены Правительства республики. (Но это уже своя прелюбопытная история.)

Добавим только, что Ким Дыбагов почел своим долгом воздать своим дядьям и отцу по заслугам: хотя бы прах с их могил вернуть на родную землю. Он предпринял целое путешествие, разыскав и посетив братские могилы на Украине в Кировограде, Ставрополе, Лабинске, Нальчике. Привез оттуда землю и на блечепсинском кладбище заложил «семейный мемориал». Идею обелиска подсказали в Краснодаре. Так что сегодня над несколькими горстями праха Дыбаговых возвышается гранитный памятник в форме воткнутого в землю штыка. Довольно — этот род больше не хочет проливать ни свою, ни чужую кровь.

Прошли годы, сменилось поколение, отстроился и расцвел Блечепсин. И сегодня по улицам, где когда-то бегали босоногие братья Дыбаговы, спешат в школу совсем другие мальчишки. И может ведь статься, что они никогда так ничего и не узнают об истории многострадального, но честного рода. Если только не позаботиться об этом, например назвав одну из аульских улиц именем Братьев Дыбаговых. А почему нет? Кажется, есть о чем подумать администрации и сельского округа, и района.

Наталья Николаева.