«Советскую Адыгею» читают в Москве.

«Советская Адыгея» опубликовала 8 августа этого года материал «Феномен по имени Анна Герман», в котором рассказывалось о кубанском следе всемирно известной эстрадной певицы. И надо же, статью эту прочитал москвич Иван Ильичев, давно интересующийся всем, что пишут об Анне Герман газеты, в том числе и выходящие далеко от Москвы — в субъектах Российской Федерации.

Наш читатель из Москвы добрыми словами отозвался о публикации в «СА», поблагодарил газету за стремление найти неизвестное об известнейшем человеке и предложил свою версию кубанского следа Анны Герман. Мы приняли предложение своего московского читателя.

О себе Иван Ильичев сообщил, что ему 32 года, с 14 лет он собирает материалы о жизни и творчестве любимой певицы. Им уже издано несколько книг об Анне Герман, в каждой из них — новые факты биографии, тщательно собранные не только в Москве, но и в многочисленных поездках по городам и весям, связанным с судьбой Анны. Скоро выходит в свет его новая книга «Анна Герман. 100 воспоминаний о великой певице», куда вошли воспоминания матери Анны Герман. 

Почти 10 лет назад я был проездом на Кубани и Ставрополье, недалеко от того места, где находилось Великокняжеское, откуда тянется родовая линия Анны Герман со стороны матери. Никаких подробностей мне не было известно. В 2003 году я познакомился с мамой Анны Герман — пани Ирмой Мартенс. Пожилая женщина (пани Ирма дожила до 97 лет) вспоминала родное село Великокняжеское.

Окунемся в историю более чем столетней давности. В 1863 году недалеко от Невинномысска голландскими и немецкими переселенцами была основана колония Великокняжеское, среди основателей которой были и предки Анны Герман. Прадед по материнской линии Абрам Яковлевич Фризен занимался строительными работами недалеко от Великокняжеского — в станице Богословской.

В январе 1886 года в Великокняжеском родилась Анна Мартенс, бабушка Анны Герман, а 15 ноября 1909 года там же родилась и мать будущей звезды — Ирма Давидовна Мартенс. Недавно в Польше были впервые опубликованы дневники и воспоминания пани Ирмы, в которых она подробно описывает жизнь Великокняжеского в начале XX века, свое детство и быт российских немцев на Кубани. 

Вокруг колонии, говорится в воспоминаниях, раскинулась до самого горизонта степь. В больших палисадниках возле домов с весны до осени росло множество цветов, запах которых перемешивался с запахом степных трав. В ясные дни на заре сверкали нежные, безупречно белые далекие вершины Кавказа. Зимой тридцатиградусный мороз сковывал степь и жилища, а укрывающий все снег придавал окрестностям сказочный облик.

«Мы жили в небольшом каменном доме, скромном, стоящем на Почтовой улице. Были в доме три комнаты и кухня, в покои эти входили через пристроенную переднюю. В самой большой комнате висела прекрасная керосиновая лампа на тридцать свечей с абажуром. С другой стороны дома располагались, по старинному голландскому обычаю, конюшни и хлев. Туда входили прямо с кухни. Напротив дома был выстроен каретный сарай, вмещавший разные средства передвижения тех времен: карету, линейку, двуколку, бричку и фаэтон — отец служил волостным курьером. Еще у нас было небольшое хозяйство. Родные арендовали, кроме этого, десять десятин земли, платя по пять рублей за одну десятину в год, чтобы был корм для коней и основные продукты — мука и масло. В саду росли абрикосы, вишни, сливы. Все владение было окружено, как изгородью, шелковицами, а перед домом, где был цветник с розами, стояли три ясеня.

Колония Великокняжеское, основанная голландскими переселенцами, а вернее — их потомками, рожденными уже в России, становилась местом, где охотно селились люди других народностей — немцы, поляки, русские. Скорей всего, привлекали их к этому лад, порядок, достаток и хорошая организация жизни работящих людей. Так было и в других голландских колониях. Напротив нашего владения держал маленький магазин пан Гюнтер. Немного дальше, тоже на улице Почтовой, были дома двух братьев Жаков — Рудольфа и Хенрика. Помню еще семью Дылеских и главу семейства, вправлявшего кости, если кто-то вывихнул руку, ногу или повредил позвоночник. Жило в Великокняжеском еще семейство Качмарков, а в станице Невинномысской принимал пациентов доктор Венцковский, пользовавшийся огромным уважением. Мужем моей тетки был поляк Радовский, а у мамы был двоюродный брат — лекарь Петр Завадский. Он тоже пользовался большим признанием, и когда приезжал к нам с визитом, это было событием. В Великокняжеском и окрестностях жили вместе с католиками и православными адвентисты, прихожане костела, бывшего в двенадцати километрах в станице Рождественской. 

Все эти люди жили согласно, независимо от национальности и вероисповедания, относясь с уважением и пониманием друг к другу. В Великокняжеском была школа. В те годы она была хорошо обустроена, двери всегда распахнуты для учеников. Перед началом занятий все собирались в большом зале на общую молитву. На доске было написано, что именно исполнять в этот день. Учителя вставали на возвышении и руководили хором учеников, а после общей молитвы все расходились по своим классам. На стенах того зала висел большой красочный портрет царя Николая II и царицы. Позже их сменили Ленин и Троцкий, тогда же утихли песни и молитвы. За школой было большое кладбище, укрытое в тени деревьев, там находили свой последний приют жители колонии. Там были похоронены отец и оба мои деда.

Последствия революции 1917 года не раз охватывали тихое Великокняжеское. Зловеще дали о себе знать они в 1919 году, когда советская власть арестовала двоих моих братьев — Давида и Генриха. Их обвиняли в том, что они, работая в волостной управе, выдали человеку, которого разыскивали революционные власти, пропуск для проезда в ближайший поселок Невинномысский.

В апреле 1922 года в Великокняжеском умер от тифа наш отец. Вместе с его уходом мы утратили основы нашего существования — маленькое домашнее хозяйство не могло обеспечить средств для жизни семьи. Немного раньше смерти отца дом покинули двое старших братьев и старшая сестра.

Я поехала в Армавир в надежде получить работу в тамошней аптеке. Аптекарь посмотрел на наивную девушку, развел руками и сказал, что не может дать мне даже должность помощницы. Вернулась домой.

В 1928 году я окончила пятилетнюю гимназию — Александродарскую школу второй ступени колонии Великокняжеское. 15 июня я получила аттестат зрелости, в котором значилось, что во время учения «обнаружила особую любовь к литературе». Наверное, это была заслуга учительницы русского языка Ольги Диевны Мазаевой, которая организовала также и наш школьный театрик. А муж ее был учителем физики. Хотя я уже давно не лелеяла мечту стать доктором, решила найти работу, чтобы помогать семье, — учиться не могла по той же, материальной причине. Окончание гимназии давало мне возможность поступить на учительскую должность, поэтому решилась ехать в Западную Сибирь, где всегда было много работы. В тот же самый год в Сибирь уехали мои подруги Ольга Феттер, Анна Конрад и друг Генрих Фишер. Покидая родной дом, добавляла себе храбрости, призывая образ отца, часто повторявшего по-голландски: «Sie jeracht on fercht die fer seenem» (Поступай справедливо и ничего не бойся). Мать и сестра простились со мной на железнодорожной станции Невинномысск…»

В Великокняжеское Ирма Мартенс вернулась в 1929 году, после чего уехала учиться в Одессу, а вскоре судьба забросила ее в Среднюю Азию, где 14 февраля 1936 года в Узбекистане, на границе с Туркменией, в городке Ургенче родилась Анна Герман.

Сердце Ирмы до последнего дня ее жизни (она умерла в 2007 году) болело о родном Великокняжеском. В 60-е годы ей представилась возможность всего на день выбраться на Кубань, но то, что осталось от ее родной колонии, она назвала «разрухой» и «запустением».

На кладбище в Великокняжеском нашли свой последний приют ближайшие родственники Анны Герман: ее прадед Абрам Яковлевич, прабабушка Катарина Ивановна, дед Давид Петрович, тетя Герта Давидовна. Не счесть и дальних родственников. Где теперь это кладбище? Время уничтожило даже следы этих захоронений, потомки голландцев и немцев, живших в Великокняжеском, разъехались по всему свету, огромная диаспора выходцев из Великокняжеского поселилась в Канаде. 

Вот и все, что мне удалось узнать из воспоминаний матери Анны Герман.

Мне не довелось побывать на месте этой колонии. Сейчас там находится село Кочубеевское, и жители этого села наверняка не догадываются, какая интересная история у этой земли и что именно отсюда тянется материнская линия родословной Анны Герман. По слухам, в селе Кочубеевском даже сохранились некоторые здания эпохи голландской колонии: бывшая аптека, школа, сыроварня…

25 августа исполняется 33 года, как нет с нами Анны Герман, но интерес к ее творчеству, а особенно к ее судьбе с каждым годом возрастает. В местах, связанных с Анной Герман, проводятся исследования, находятся документальные подтверждения, уникальные материалы, говорящие не только о судьбе певицы, но и о судьбе эпохи.

Наверняка в архивах сохранились фотографии или документы о колонии Великокняжеское и ее обитателях. Публикация воспоминаний матери Анны Герман проливает свет на многое из прошлого этого села. Сохранилось ли кладбище, на котором похоронены предки Анны Герман? Знает ли кто-то из местных жителей, где была улица Почтовая, где находилось родовое гнездо предков Анны по линии матери? На эти вопросы еще предстоит ответить.

К сожалению, сама Анна Герман никогда не была в Кочубеевском, хотя ее гастрольный маршрут несколько раз пролегал вблизи мест, откуда проистекают ее корни: она пела в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Новороссийске, Сочи.

Если кто-то может помочь мне в поисках материалов кубанских следов Анны Герман, прошу написать на мою личную электронную почту: 5175587@mail.ru.

Иван Ильичев, биограф Анны Герман.

г.Москва