В Большом зале Государственной филармонии республики состоялся концерт известного вокалиста Владислава Косарева «Музыка любви». Профессиональный артист в настоящее время живет в Москве, объездил с гастролями едва ли не всю Россию в качестве певца, а также не раз бывал за ее пределами в амплуа дирижера, однако в нашем регионе выступал впервые. Песни военных лет и патриотические, классическая опера и задорная оперетта, проникновенные романсы, русские народные песни, а также российская и зарубежная эстрада — лишь малая часть из репертуара Владислава, которым он с любовью делится со своими зрителями. Кроме того, он не раз пел на центральных российских телевизионных каналах и записывал музыку к художественным фильмам. Талантливый певец имеет престижные музыкальные награды и премии, в том числе первую премию и звание лауреата I Международного дирижерского конкурса им. Александра Юрлова, орден «Вера, Надежда, Любовь» и золотой орден «Служение искусству». Дебютное выступление талантливого исполнителя в Майкопе состоялось благодаря музыкантам Государственного симфонического оркестра республиканской Госфилармонии под управлением главного дирижера, заслуженного артиста Адыгеи Аркадия Хусниярова.

— Ну вот, Владислав, вы и на Кавказе побывали! Рады приветствовать столь почетного гостя. Ваше первое впечатление об Адыгее?

— Первое, что меня удивило и очень порадовало, — ваши распаханные поля: где-то засеяны озимые, где-то просто подготовили землю под весенний сев. Увидев это, я сразу понял, что в Адыгее все хорошо. И, конечно же, гостеприимство людей, проживающих в вашей республике, не могло оставить меня равнодушным!

— У вас уже было несколько репетиций с нашим оркестром, отличается ли работа с Государственным симфоническим оркестром Госфилармонии Адыгеи от работы с другими коллективами?

— Я много гастролирую, и принципиально один оркестр от другого ничем не отличается. Для меня он либо профессиональный, либо нет. Работать с непрофессионалами мне не доводилось. Поэтому никаких проблем у нас не возникло. Как только мы начали общаться с маэстро Хуснияровым, даже просто по телефону, я сразу понял, что он позитивный, интеллигентный человек и высококлассный музыкант. Очень рад, что у меня появился еще один настоящий друг, которых, к счастью, у меня очень много в нашей необъятной России. Как правило, случается так, что если я куда-то приезжаю впервые, то потом езжу туда постоянно, радуя зрителей новыми программами.

— Будем надеяться, что наша республика в этом смысле не станет исключением.

— Я даже уверен в этом. Прошу прощения за свою самонадеянность! (Улыбается.) Я уже не первый раз замечаю, что как только выезжаешь за пределы московской кольцевой автодороги, сразу попадаешь в настоящую Россию, где живут простые, добрые, открытые, сердечные люди, которые любят настоящую музыку. Как вы уже поняли, я не москвич и москвичом, наверное, никогда не стану, при всем моем уважении к этому городу.

— К какому городу больше лежит ваша душа?

— Москва — прекрасный город, столица, где происходит масса интересных событий, но между Москвой и Санкт-Петербургом я бы выбрал Петербург. Владимир Гиляровский как-то очень точно заметил, что Петербург — дворянский, а Москва купеческая. Именно этот дух купечества я и не могу принять.

— Вы сказали, что много гастролируете. Где приходилось бывать?

— Мне проще, наверное, сказать, где я еще не был. Не выступал с концертами в Калининграде, Владивостоке, Архангельске, Мурманске, Астрахани. Ах да, в Магадане тоже еще не бывал.

— Вы проехали почти всю Россию. А за ее пределами были?

— Пока я был дирижером, приходилось много гастролировать за границей, а как только я стал певцом, стал ездить по России, что меня очень порадовало. Хотя вот недавно был во Франции на фестивале российского кино в городе Онфлер. Там вместе с актером Алексеем Гуськовым мы представили на суд французской интеллигенции программу, в которой Алексей читал роман «Евгений Онегин», а я пел романсы на стихотворения Пушкина, арию Евгения Онегина из оперы Чайковского, русские народные песни. И мне было очень приятно, что, несмотря на существующий языковой барьер, публика нас тепло приняла. После чего я лишний раз убедился, что Европа без России — никуда. Нет у них сейчас того величия и глубины, которые есть в российской культуре.

— Французам была понятна глубина русской культуры?

— Быть может, они не поняли смысла, но что касается эмоций, образов, душевного состояния каждой песни, я почти уверен, судя по их реакции, они это поняли. Самые большие аплодисменты были, когда я спел песню «Ах ты, степь широкая». Это тяжелая, но сильная русская народная песня, которую я очень люблю, потому что она наиболее точно выражает суть русского менталитета. Всего за каких-то четыре минуты этой песней о нашей стране можно рассказать практически все.

— Какие музыкальные жанры вам нравится исполнять больше других?

— В моем репертуаре нет нелюбимых произведений. Я пою только то, что нравится мне самому, что трогает мою душу. Есть масса замечательных песен, романсов, которые исполняют другие певцы, но если я не чувствую в этих песнях чего-то своего, родного, я не беру их в репертуар, потому что это будет бессмысленно. Только то, что тревожит тебя самого, можно выносить на сцену.

— А что тревожит вас? С какой идеей вы обращаетесь к своим слушателям чаще всего?

— Один мудрый человек сказал о том, что все беды этого мира — от недостатка любви. Я стараюсь выносить на сцену те произведения, которые бы восполняли этот недостаток.

— В своих многочисленных интервью вы говорите о том, что увлечены музыкой с раннего детства. Что для вас сцена?

— Да, с шести лет. Но это даже было не столько увлечение — у нас все в семье пели всегда, для всех моих родных это было так же естественно, как дышать, поэтому это не было для меня каким-то безумным увлечением. Я родился, а вокруг все пели, разумеется, я понял, что мне тоже надо петь, зачем же обижать родственников! (Смеется.)

Сцена — святое для меня место, выходя на которое я каждый раз трепещу и волнуюсь. Потому что на сцене происходит что-то мистическое, то, что меняет и меня самого, и людей, которые приходят в зрительный зал. Это великая сила искусства, которая необъяснима. Для меня самое страшное — это отработать концерт и понять, что сегодня чуда на сцене не произошло…

— У вас, полагаю, не было таких концертов?

— Есть более и менее удачные концерты, но каждый раз, глядя в зрительный зал, я вижу, что передо мной сидят счастливые люди с радостными, светлыми, чистыми глазами. Это самая ценная для меня награда. Признаюсь, сцена для меня — очень тяжелое место. Если бы я выходил на нее заниматься самолюбованием, предвосхищая восторженные взгляды барышень и подсчитывая в уме, какое количество букетов мне сегодня подарят, тогда бы это была очень легкая, но по большому счету бессмысленная и отвратительная работа. А искренне проживать каждую песню и пытаться достучаться до сердца каждого зрителя — работа очень непростая. Но я ее выбрал, и она мне нравится, несмотря на всю свою тяжесть. Потому что быть человеком вообще тяжело в любой профессии и ситуации.

— Почему решили сменить профессию дирижера на певца?

— Часто, принимая решения в своей жизни, я руководствуюсь чутьем, интуицией. Хотя мне нравилась моя профессия, постепенно в моей душе назревало ощущение, что я должен попробовать реализовать себя иначе, в другой профессии, во мне все время говорит какой-то внутренний голос о том, что надо петь. Однако я понимал, что петь дома на кухне — это одна история, а уметь несколько часов держать внимание многочисленной публики — совсем другая. И это зависит даже не от силы голоса, а от личностных качеств. Ведь сцена — это разновидность человеческого общения, с артистами все как с людьми в жизни: с одним человеком за 5 минут все понятно, а чтобы узнать другого, целой жизни мало.

— Можете назвать людей, которых считаете своими учителями?

— В первую очередь это мои родители, которые меня воспитывали таким образом, чтобы я понимал, что нет ничего страшнее, чем быть посредственностью. Человек должен понимать, что, если он берется за какое-либо дело, абсолютно не важно какое, его надо делать очень хорошо, приложив максимум усилий и возможностей. Каждый раз, закончив концерт, я разбираю его в своей голове от первой до последней минуты, потому что твердо уверен — мне еще есть к чему стремиться. У меня всегда были хорошие педагоги. Я долгие годы занимался у Федора Михайловича Аникеева, сейчас уже около двух лет беру уроки у уникального мастера, в прошлом солиста Большого театра, народного артиста России Бориса Николаевича Кудрявцева. Несмотря на свой возраст, он находится в великолепной вокальной форме, человек очень востребованный, но в своем насыщенном графике он всегда находит время для меня.

— Образование получали в родном Смоленске?

— Да, сначала я окончил музыкальную школу в Смоленске, затем там же окончил музыкальное училище, после чего уже уехал в Москву и поступил в Российскую академию музыки имени Гнесиных. В Гнесинке я сначала за 5 лет прошел основной курс по специальности «Дирижер академического хора», потом 2 года ассистентуры-стажировки, затем более 7 лет отработал как солист и главный дирижер в мужском хоре «Пересвет», ну а потом что случилось — вы уже знаете.

— На скольких языках вы поете?

— Русский, английский, итальянский, испанский, французский.

— Произведения братских славянских народов у вас имеются в репертуаре?

— О да! Украинские песни очень люблю: «Нич яка мисячна», «Чорни бровы, кари очи». Недавно взял себе в репертуар «Писню про рушнык» Андрея Малышко (поет: «Ридна маты моя…»). У меня дед на Украине жил, в Полтаве, так что украинские песни имеют для меня особую значимость. На белорусском также немного пою, а еще очень хочу выучить несколько сербских песен.

— К концерту в Адыгее совместно с оркестром вы готовились всего два дня, хватило этого времени?

— Да, потому что, во-первых, ваш оркестр очень профессиональный. А во-вторых, я же высылаю ноты всегда заранее, за 2–3 месяца оркестр уже начинает работать по моим партитурам.

— Если не ошибаюсь, мало певцов в России, которые занимаются такой же деятельностью, как вы: ездят с гастролями по стране, регулярно обновляя программу. В вашем репертуаре уже более 400 песен — сложно жить такой богатой событиями жизнью?

— Сложно, но интересно. Каждый сезон я готовлю несколько новых программ, а работаю я и с симфоническими, и с народными оркестрами. К тому же каждую свою программу я обеспечиваю нотным материалом. В настоящее время у меня имеется 6 программ для народного оркестра, а это около 120 партитур. У многих людей есть стереотип, что оркестр народных инструментов способен исполнять только «Валенки» да «Вдоль по Питерской». На самом деле существует масса прекрасных, но забытых народных песен. Не говоря уже о том, что есть огромное множество не очень известных, но прекрасных эстрадных произведений советского времени, которые великолепно звучат в исполнении оркестра русских народных инструментов.

Для симфонического оркестра у меня уже три программы, скоро начну работать над четвертой. Эстрадно-симфоническое направление, в котором работали многие певцы в СССР, сейчас вообще никак не развивается. Только на Западе осталась так называемая элитная эстрада. У нас это все было: оркестр Силантьева, джазовый оркестр Гараняна и многие другие коллективы. Я решил возить классику эстрады по стране, исполняя ее не под минус, не в сопровождении фортепиано или уж тем более не под фонограмму, а именно с симфоническим оркестром, чтобы они звучали в том формате, для которого изначально были написаны. Очень хочу, чтобы на наши сцены вновь вернулась настоящая, глубокая, искренняя эстрадная песня. И я знаю, что так и будет.

Елена СТРАМЦОВА.

Фото из архива Владислава Косарева.