Официальный сайт республиканской газеты "Советская Адыгея"
Фото архив САФото архив СА

Тембот Керашев оставил после себя богатое творческое наследие. Автор первого рассказа в национальном искусстве слова, первого романа, основоположник национальной литературы. О его жизни и творчестве написаны научные труды, монографии, десятки диссертаций. Сегодня в «СА» — материал о литературном пути Керашева в условиях современной ему действительности.

«Для хорошей мудрой книги нет преград. Она находит путь к сердцу читателя, на каком бы языке он ни говорил, в какой бы ни жил стране». Казалось бы, простые «штампованные» истины, которые вряд ли могут взволновать душу и сознание современного просвещенного читателя, избалованного компьютерной техникой и интернетом, не говоря уже о множестве различных изданий, доступных широкому кругу людей и выполненных в кричащих и зазывающих переплетах и пылящихся невостребованными на полках редких книжных магазинов. Но не стоит торопиться с выводами, так как подобную оценку вряд ли заслуживают те художники слова, которые в свое время создавали свои бессмертные произведения, невзирая на жесткий диктат определенной части чиновников. Времена были такие. Многих из них, и вполне справедливо, сегодня принято называть недалекими партийными функционерами, трусливо прятавшимися за инструкциями, партийными постановлениями и догмами, застывших на рубеже второй половины 30-х годов XX столетия, социалистического реализма, что, бесспорно, не могло не ограничивать творческую свободу талантливой национальной интеллигенции.

Мера истины

В связи с этим не могу не остановиться на одном эпизоде из своей жизни, произошедшем в начале семидесятых годов прошлого века. Один из литературных критиков опубликовал в известном в то время столичном журнале явно заказную статью о творчестве Тембота Керашева. В чем только не обвинялся писатель! Но более всего нас, молодых тогда критиков, возмутило то, что он впервые высказал, как потом признавался сам, оригинальную мысль о жанровой природе романа «Дорога к счастью». В этом произведении якобы отсутствует «романный стержень», а потому оно вовсе и не роман, а какой-то сборник новелл! Эта статья была обсуждена на заседании сектора литературы Адыгейского научно-исследовательского института экономики, языка, литературы и истории — ЭЯЛИ  (ныне Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований), научным сотрудником которого я являлся в те годы. Мне поручили написать статью-отповедь. Через несколько дней она под названием «Мера истины» была готова, но опубликовать ее, как мы ни старались, не удалось ни в Москве, ни в Ростове, ни в Краснодаре, ни в Майкопе. А вскоре меня вызвали в отдел пропаганды и агитации одного из партийных органов и как молодому коммунисту посоветовали отказаться от затеи со своей статьей. На мой вопрос: «Почему?» был дан короткий ответ: «Мы не можем открывать дискуссию по такой проблеме на страницах партийной печати». Ну, а если учесть, что в то время все газеты и журналы выходили под строжайшим контролем идеологов от партии, комментарии становятся излишними.

Этот случай мне вспомнился вовсе не для того, чтобы подчеркнуть якобы негативное отношение властей к Темботу Керашеву. Наоборот. Отношение к нему было самое доброе и благожелательное. На протяжении более чем двадцати лет моего довольно тесного общения с ним я имел возможность увидеть и оценить детали этого отношения. Так же, как он испытывал теплые и искренние чувства ко многим общественным и политическим деятелям, прозаикам и поэтам не только Адыгеи и Кубани, но и всей страны, они в ответ не менее искренне любили и при первой возможности посещали его. В связи с этим становление Керашева-писателя как выдающегося художника слова и формирование личности Керашева-человека по прошествии многих лет может показаться довольно легким, а его существование в условиях советской действительности даже лучезарным. На деле же ему приходилось вступать в борьбу, отстаивая свое достоинство как писателя. А ведь он уже был признанным классиком адыгской литературы и относился к когорте выдающихся писателей, заложивших основы профессиональной литературы в тяжелую эпоху возникновения и становления письменности у ранее бесписьменных народов России.

Летописец эпохи

Эпоха революций и гражданских войн, которыми ознаменовалась первая половина ХХ столетия, требовавшая глубокого и многогранного осмысления, в различных регионах нашей страны выдвигала на передовые рубежи общественно-политической и культурной жизни наиболее одаренных людей. Али Шогенцуков — в Кабарде, Эфенди Капиев — в Дагестане, Магомед Дышеков — в Черкесии.

Тембот Керашев — художник, безгранично преданный своему народу, воспевший в своих произведениях мужество, отвагу, духовное богатство и красоту адыга-труженика и при этом остававшийся патриотом многонациональной Родины

В Адыгее же одной из таких талантливых личностей в прошлом столетии стал Тембот Магометович Керашев, которому на протяжении нескольких десятилетий суждено было стать «летописцем», предначертано было судьбой в удивительно ярких по содержанию художественных произведениях, наполненных психологическим драматизмом и «разумной» эмоциональностью, воссоздать картины противоречивого становления новой жизни в адыгском ауле с 20-х — вплоть до 80-х годов ХХ века. Есть, наверное, глубокий философский смысл в том, что именно он стал первопроходцем в тяжелейшем процессе художественного осмысления происходивших на его глазах больших социально-экономических перемен, и в том, что именно он, Тембот Магометович Керашев, заложив основы еще не имевшей аналогов в мире письменной культуры на собственно национальном языке, стал основоположником адыгейской литературы. За довольно короткий исторический срок, исчисляемый менее чем двумя десятилетиями, адыгский писатель стал явлением, в творчестве которого с наибольшей полнотой нашла отражение преображенная жизнь народа.

Романтика преобразований

Романы «Дорога к счастью», «Состязание с мечтой», «Куко», «Одинокий всадник», многочисленные рассказы и повести, созданные параллельно с романами трудом и талантом выдающегося Мастера с 20-х до 70-х годов (практически на протяжении более полувека) — завидная долгая творческая жизнь. Его публицистические статьи, посвященные культуре, обычаям, быту адыгов, стали прекрасной летописью жизни современников. Своих героев писатель находил среди людей, которые, загоревшись романтикой революционных преобразований, «без страха и упрека» боролись против тех, кто, на их взгляд, мешал утверждению новых идеалов. А победив, не щадя себя, закладывал невиданные до того социально-экономические основы будущей жизни. Ведь именно они, эти герои, в сороковые в жестокой борьбе против фашизма отстояли свободу и независимость нашей Родины, а затем из руин подняли разрушенное хозяйство, заново отстроили сож­женные города и села.

Невозможно не удивляться тому, откуда у этих юношей-писателей, чье творчество еще только становилось на ноги, бралась горячая вера в будущее, какая неведомая сила подвигала их на свершение подвигов? Но ведь не будь этой веры, убежденности в правоте дела, которому они начали служить, отдавая ему всего себя без остатка, не родились бы на страницах их романов те прекрасные образы новых людей, которые силой своего эмоционального воздействия на юношей, мечтающих «сделать жизнь с кого», стали гордостью не только национальной, но и всей многонациональной литературы страны. И не было бы подвига адыгейского поэта Хусена Андрухаева, бесстрашно сложившего свою голову на полях Луганщины, до нас не дошла бы Моабитская тетрадь татарского поэта Мусы Джалиля, замученного фашистами в застенках гестапо.

Беззаветное служение народу

Фото архив СА
Фото архив СА

В конце 40-х и в 50-е годы прошлого столетия творческая интеллигенция страны, особенно мастера художественного слова, оказываются под обострившимся идеологическим диктатом. Это были годы, когда любой человек, связанный с литературой, должен был понимать, что каждое произведение, созданное им, могло стать свидетельством его благонадежности или неблагонадежности, или что еще хуже — «политической близорукости». В условиях тоталитаризма подобная оценка сулила большие неприятности и потому ставила всю советскую интеллигенцию перед выбором, сводившимся в самой общей форме к трем вариантам, удачно, на наш взгляд, сформулированным московским литературоведом, профессором Н.А. Богомоловым.

Первый вариант, которому следовали наиболее последовательные и радикальные ее представители, а их были единицы, заключался в том, что они должны были отстаивать свое право на свободу творчества, отстаивать свою внутреннюю и внешнюю свободу от притеснений государства. Но даже самые простые формы солидарности с борцами за творческую свободу стали весьма опасными и после первых же попыток были пресечены.

Второй вариант, скорее всего, соответствовал принципам жизни и творчества традиционного интеллигента, а именно: внешнее изображение готовности подчиняться при скрытых попытках ограничения возможностей государства вмешиваться в творческий процесс. Такой вариант сначала устраивал обе стороны, но только до той поры, пока не начинал создавать хоть и в скрытой форме, но даже незначительные проблемы «заматеревшему тоталитаризму». Ярким примером проявления принципов второго варианта может служить встреча Н.С.Хрущева с молодыми литераторами в Кремле и художниками-авангардистами в Манеже в конце 50-х годов прошлого века.

Третий вариант, принципы которого складывались в условиях, когда в стране происходили огромные социальные перемены, подкреплявшиеся мощной, массированной пропагандой. В причинах и истоках этих перемен очень сложно было разобраться, и человек, даже убежденный в своей правоте, в лучшем случае начинал испытывать душевный дискомфорт, почувствовав оторванность от народа, сплачивающегося теперь все больше вокруг государства. И создавалось впечатление, что теперь оно, государство, не инструмент подавления, а действительно народное, заботящееся о народе, и противостоять ему по меньшей мере безнравственно.

К принципам какого же из вариантов можно отнести Тембота Керашева? Не являлся ли он ортодоксальным коммунистом? Не отражалась ли ортодоксальность его убеждений на творчестве? На том, как он изображал народ. Думается, нет, потому что он был истинно народным писателем, безгранично любившим свой народ! Более того, я, общавшийся с ним не один десяток лет, абсолютно убежден в том, что этот великий художник в угоду чьим-то политическим амбициям и интересам не отказался бы ни от одного своего произведения! И мне дает право так говорить о нем то, что главной идеей, которую он исповедовал всю свою долгую жизнь, от которой он не отступал никогда, была идея беззаветного служения своему народу.

Но величие Керашева-художника и Керашева-человека не только в этом. Ведь если на нашу историю, полную векового трагизма и страданий, посмотреть глобально, становится очевидным, что сегодня адыги сохранились как этнос во многом благодаря творчеству таких выдающихся деятелей национальной литературы и культуры, как Тембот Керашев — великий художник, безгранично преданный своему народу, никогда не щадивший себя, воспевший в своих бессмертных произведениях мужество, отвагу, духовное богатство и красоту адыга-труженика и при этом остававшийся настоящим интернационалистом и патриотом своей многонациональной Родины.

16.08.2018 в 15:08
Возрастная категория материалов: 16+