Фото stihi.ru

Великая Победа — это не только доблесть сражений и способность жертвовать собой. Это непобедимая любовь к Родине, верность женщине и своим корням.

Так получилось, что с Марией Сергеевной Нехай мы встретились в ауле Вочепший Теучежского района Адыгеи много лет назад, но диктофонная пленка с записью беседы сохранилась. В 2003 году на улице имени своего мужа — Даута Нехая жила русская женщина, бережно хранившая воспоминания о Великой Отечественной, которую она прошла от начала до конца, как историю своей военной, вечной любви. И эта история достойна памяти нынешних поколений…

Майор Даут Нехай — один из более чем 40 Героев Советского Союза Адыгеи — привез в родной аул Вочепший русскую жену с фронта. И она осталась здесь на всю жизнь, работала, говорила на адыгейском языке так же, как и на русском, достойно воспитала детей и внуков. А еще шутила о своих именах, в которых даже судьба заблудилась. Она родилась далеко на Алтае, где в те годы верили: официальное имя девочке дают для жизни, а неофициальное — для счастливой судьбы. В семье ее назвали Натальей в честь бабушки — матери отца. Но в метрику при крестинах было записано имя по святцам — Мария. Дома ее звали Наташей, в школе — тоже, хотя в документах она значилась Марией. Мы договорились, что будем называть ее официальным именем, хотя чаще ее звали Натальей даже в ауле.

…22 июня 1941 года в Алтайском крае люди услышали сообщение о начале войны, а 28 июля Марии Шатохиной исполнилось 19 лет. Великая Отечественная изменила все планы юности. И она вместе с подругами по комсомольской путевке пошла на краткосрочные курсы медсестер.

— Только мы их окончили, как были зачислены в полк. Девчонки по привычке звали меня Натальей, а скоро и все в полку привыкли к этому имени, официальное Мария вспоминали редко, — рассказывала «СА» Мария Сергеевна.

В декабре 1941 года Военный Совет Сибирского военного округа приступил на Алтае к формированию 312-й стрелковой дивизии, сан­инструктором 1083-го стрелкового полка которой была зачислена и Мария Шатохина. Боевой путь этой прославленной дивизии — часть истории Великой Победы. Она прошла от Москвы до Эльбы, на восточном берегу которой 5 мая 1945 года встретилась со 120-м пехотным полком 30-й Американской армии. На этом рубеже впереди уже не оказалось противника, а для солдат и офицеров дивизии окончилась война. Но восторженных криков «ура!» на победном рубеже Мария не услышала. Ее война закончилась 29 апреля в 11 утра в пригороде Берлина.

Встреча

Мария Шатохина прошла со своим полком все дороги войны с 1942 года. В июне 1944 года в ее полк 312-й стрелковой дивизии пришел новый комбат — майор Нехай. После тяжелого ранения и курсов переподготовки в Москве Даут Нехай получил новое назначение. На фронте шла передислокация. Марш-бросками по ночам полк проходил по 45-50 км. Днем идти было невозможно — бомбила вражеская авиация, поэтому пехотинцы отдыхали где-нибудь в лесу. Мария (тогда все-таки Наталья) была старшиной медслужбы, исполняла обязанности командира санитарного взвода 1-го батальона. Девушки-санинструкторы спали на плащ-палатках рядком, когда он пришел принимать батальон. Майор стукнул носком сапога о подошву ее сапог. Подхватившись, Наталья поначалу опешила, но через секунду сообразила — новый комбат! Вытянувшись, доложила по уставу: «Санитарный взвод на отдыхе!» Он посмотрел на спящих девушек, на таращившую спросонок глаза старшину, махнул рукой: «Отдыхайте».

Вечером полк снова выступил на марш. Санрота полка шла за батальонами, и Мария решила сбегать к подругам, поделиться рассказом о новом комбате. Ночь, марш идет по четыре человека в ряд. Мужчины обычно идут молча, не тратят силы на пустую болтовню, а девушки обсуждают прибывшего командира. «Глаза у него страшные, прямо ястребиные! Вид такой суровый», — шептала Мария девчонкам-санинструкторам. И вдруг откуда-то сверху за ее спиной раздался грозный голос: «Командир санитарного взвода 1-го батальона! Марш на место!»

Оказалось, новый комбат с ястребиным взглядом возвращался из штаба полка верхом. Поравнявшись в темноте с санитарной ротой, услышал смех санинструкторов. Майору не трудно было догадаться, что причиной обсуждения является он сам. Думал не показать виду, что подслушал разговор девушек, но смолчать было не в его характере — дисциплина прежде всего. Мария заняла свое место в строю, но в душе обиделась на майора за окрик. А майор заприметил девушку.

«Брак разрешаю!»

В Польше полк занял оборону в траншеях по линии фронта: пехота — мать войны. По вечерам каждый комбат обязан делать обход, беседовать с людьми об их настроении, самочувствии, состоянии здоровья. Сопровождать его полагалось санинструктору — сделать перевязку легкораненым, оценить санитарную ситуацию. И майор Нехай в эти походы стал брать ее с собой. Особых знаков внимания санинструктору Шатохиной он не оказывал, но ее бойкая работоспособность и готовность прийти на помощь покоряла. Так пролетел месяц, другой, третий. И однажды она услышала от майора твердые слова: «Ты будешь моей женой»…

Санинструктор Шатохина возмутилась: «Я вообще замуж не собираюсь!». Но майор с упорством горца ответил, что бросать слова на ветер не привык. И значит так тому и быть. После каждого боя он старался быть рядом с ней. А она только и слышала от солдат и санинструкторов, как майор Нехай прославился отвагой в очередном бою.

В июле 1944-го, когда санитарная рота вместе с хозяйственными взводами батальонов расположилась в оврагах, чтобы подготовить место для приема раненых, на них вдруг выскочили немецкие танки. «Рус, ком, мы стрелять не будем!» — послышалось в громкоговоритель. Люди пытались укрыться, занять оборону. И вдруг все превратилось в хаос — в минуты полевые кухни с приготовленным для солдат обедом были сметены танками. Прямой наводкой из танкового орудия расстрелян начальник медицинской службы.

В истории 312-й Смоленской дивизии уже после войны записано: «Приданная полку дивизионная артиллерия не успела развернуть свои орудия, как танками была раздавлена вместе с машинами. Первый батальон майора Нехай Д. отбивал одну за другой атаки противника, которые переходили в рукопашные схватки. В этом бою майор Нехай показал свое мастерство, смелость, мужество, сам повел личный состав батальона в штыковую атаку». Полк долго и стойко сражался в окружении, пока не подоспела помощь, принудив противника к бегству. За эти бои и комбат Нехай, и санинструктор его батальона Мария Шатохина были отмечены командованием. Они не уступали друг другу в смелости и умении выполнять каждый свою задачу.

Фото архив семьи Нехай / комдив вручает награду Дауту Нехаю, 1944 г.

Советские войска уже были за Западным Бугом, а история помолвки Даута и Марии все длилась.

— Я просто боялась. На фронте все было иначе, чем потом писали в газетах. Узнают о любви командир или политрук, сразу расформируют нас обоих по другим войсковым частям. Я в этой дивизии была с первых дней ее формирования. Даут был прославленным воином, он всегда выполнял то, что не могли сделать другие. Он был необходим в этом полку, и его бы оставили. А меня вдруг отправят куда-нибудь подальше? — рассказывала Мария Сергеевна.

Однако смелому адыгу Нехаю покорялись противник и неприступные польские крепости. За взятие замка Яковец он был награжден орденом Александра Невского. Правда, и Наталья — медалью «За отвагу»! Тем не менее девушка никак не хотела признаться, что любит его. Тогда в одну из фронтовых передышек Даут отправился к командиру дивизии генерал-майору Александру Моисеевскому — просить разрешение на брак. Без страха и тени сомнения он доложил комдиву: «Холост, вот документы. Хочу взять в жены старшину медицинской службы Шатохину».

Комдив удивился несказанно! Зная твердость характера майора, он уважал Нехая за умение отлично воевать, собранность в любой военной операции. С докладом о женитьбе комдив задумался, решил спросить у самой Шатохиной. Растерявшуюся Марию вызвали к комдиву.

«Майор Нехай говорит — вы согласны вступить с ним в законный брак. «Повенчать» вас не могу, но разрешение дам», — услышала перепуганная Мария командный голос Моисеевского. И на общем построении полка командир объявил, что майору Нехаю и санинструктору Шатохиной в порядке исключения дано разрешение пожениться. «Это было невероятно в 44-м! Весь полк месяц только об этом и говорил», — с улыбкой вспоминала Мария Сергеевна.

Политработники бдительно следили, чтобы любовь не повлияла на воинские качества неожиданных новобрачных. И ни одного замечания они не получили. Зато в наградные списки оба попадали почти после каждого боя. У Марии Сергеевны — орден Отечественной войны I степени, орден Красной Звезды, 2 медали «За отвагу», «За боевые заслуги», за освобождение Варшавы и взятие Берлина. Всего — 9 боевых наград. У мужа — 5 орденов, а медалей не счесть. Отличившемуся в боях за освобождение Польши майору Дауту Нехаю Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

«Режь!»

Пехота ускоренным темпом шла на Запад — условия для семьи война никак не создавала. Бои шли уже в пригороде Берлина — за каждую улицу, дом. 29 апреля 1945 года майор Даут Нехай получил задание изменить маршрут своего батальона. Сообщили, что площадь на пути может быть заминирована. Майор выслал вперед группу саперов. Вместе с заместителем командира батальона сам отправился определять пути к взятию поставленной цели.

— Они, как всегда, поехали верхом. Я стояла и смотрела вслед. Мне и до этого было тревожно. А потом увидела огромный взрыв — столб земли и дыма в полнеба — я сразу поняла: он! — вспоминала Мария Нехай.

Она побежала на взрыв, ничего не слыша вокруг. Подползла к краю огромной воронки — Даут сидел внизу, в шоке он пел старинную кубанскую песню. Из оторванной по колено ноги хлестала кровь. Замкомбата был убит. На противотанковую мину наступила лошадь Даута, своим крупом она спасла ему жизнь. Ногу майора, сколько не искали, так и не нашли. Наталья перетянула рану жгутом и, погрузив мужа на «полуторку», повезла в госпиталь.

— Это произошло в 11 утра, а в 11 вечера мы еще искали больницу. Тогда войска шли ускоренным маршем на штурм Берлина. Есть указатель на дороге: «Полевой госпиталь №…» Приезжаешь, а он ушел. На его место придет следующий, но когда? — рассказывала Мария Сергеевна.

Даут был в полном сознании. Она отпускала жгут, затем снова затягивала, понимая, если случится гангрена, она его никак не вытянет! Ночью они добрались до очередного госпиталя, Мария увидела войсковую машину врача. Вдвоем с шофером они внесли раненого офицера. А госпиталь пуст. В операционной она нашла лишь случайно задержавшегося врача и объяснила ситуацию.

Потом она вспоминала, как врач кричал на нее: «С ума сошла?! Никого нет, медикаментов нет, наркоза нет, ничего нет!» Она в ответ: «Он умрет от гангрены. Это — мой муж, сделайте операцию!» Он: «Да пошла ты…»

Тогда Мария вытащила из кобуры свой пистолет и пистолет мужа, который впопыхах в воронке взрыва сунула себе за ремень гимнастерки: «Вы будете оперировать сейчас же, даже без наркоза! Или я буду стрелять. У нас с вами нет выхода…» Врач выругался и спросил: «А кто будет ассистировать?» «Я!» — ответила женщина.

Даут — мужественный человек, терпел, но когда хирург стал пилить кость, раздался крик. Сердце Марии, как ей показалось, лопнуло, она кинулась к двери. Но хирург рукой в перчатке поймал ее за косу: «Куда бежишь?! А ну, назад!..»

Полуживого, они втащили Даута в пустую палату. На голую сетку кровати Мария постелила свой бушлат, сверху укрыла мужа его офицерской курткой. Даут «горел» в температуре, но сознания не терял. А она, сидя рядом с ним, вдруг поняла: они остались одни в этом пустом здании, в предместье Берлина, в окружении немцев, пусть даже гражданского населения. Машина ушла — доктор, не сказав ей ни слова, уехал…

Свадьба

Пришел другой полевой госпиталь, Дауту снова делали операции, отрезая ногу по частям. Пять дней она была с ним безотлучно, но они оба прекрасно понимали — ее могут посчитать дезертиром в полку. И Мария, по настоянию мужа, поехала разыскивать свою часть, чтобы перевестись в госпиталь. В преддверии Победы, штурма Рейхстага это было нелегко. Их часть повернула на запад и ушла далеко вперед. В тылу отбившиеся от своих частей немецкие группировки по 50-100 человек пробивались туда же, никого и ничего не щадя на своем пути. Но свой полк она нашла. Кто-то из командиров тогда ей сказал: «Зачем тебе калека?» Она посмотрела ледяным взглядом: «Он — мой муж, и я буду с ним. Дайте мне перевод в госпиталь!»

Она добилась перевода. И поехала разыскивать мужа. Упорно, на попутках и пешком, добиралась в исходную точку, туда, где его оставила. Попутчики разводили руками: «Да ты ненормальная, его или в тыл перевели, или с госпиталем куда-то перенаправили, зачем едешь?»

Она подходила к зданию бывшего госпиталя с болью в сердце — в округе было совсем тихо. И вдруг увидела: ее муж сидел на подоконнике и смотрел в раскрытое окно.

Уже потом выяснилось, что Даут наотрез отказался уезжать с другим госпиталем. Он знал: она будет искать его здесь, а если он уедет, они потеряются надолго, если не навсегда, ведь ее могут не отпустить с фронта. Тяжелораненый, с ампутированной ногой, он лишь попросил посадить его на подоконник и несколько дней ждал свою Марию в опустевшем здании…

Они демобилизовались только в 1946 году. Вместе с мужем Мария Сергеевна прошла все госпитали — от пригородов Берлина до Краснодара и Сочи. И тогда он привез ее в родной аул Вочепший — на свадьбу. Слово командира — закон!

сканирование0075

Так она стала адыгейской невесткой. Через год родился сын Юрий, потом дочь Людмила. Муж преподавал в вочепшийской школе, она смотрела за детьми. Они прожили вместе всего 9 лет. Муж умер у нее на руках — ему не было и 38 лет, а ей — чуть за 30. Он успел сказать: она — часть него, часть рода…

Она плакала и страдала, оставшись без него. На похороны в аул приехали с далекого Алтая брат и сестра, стали звать домой. Родители мужа ее поняли. Плакала мать Даута, но сказала: «Выбирай, как тебе и детям будет лучше». Но ночью Мария вдруг услышала, как в своей комнате плачет сын. И поняла: она никуда не уедет из аула, останется рядом с мужем, а дети — с отцом.

В ауле Вочепший она стала своей. Она больше говорила на адыгейском языке, чем на русском, жила по традициям. Во имя памяти Даута.

— Я всегда знала, что замуж за другого никогда не смогу выйти. Здесь — моя судьба. А теперь думаю: как это перевести с адыгейского, — обратилась она на языке мужа к сидевшей рядом соседке, и та перевела. — Я не омрачила места, где стоял дом его отца…

Справка

Даут Нехай родился 27 ноября 1917 года в ауле Вочепший. В Красной армии служил с 1939 года. В 1941 году окончил Пуховичское военное пехотное училище. В боевых действиях участвовал с 24 июня 1941 года. Воевал командиром взвода, роты, старшим стрелкового батальона, командиром стрелкового батальона на Северном, Волховском, Центральном, Брянском и 1-м Белорусском фронтах.

В бою 14 января 1945 года Даут Нехай умело организовал прорыв обороны противника на западном берегу реки Вислы. Он посадил пехоту на танки, преследовал противника, овладел селами Анелин, Клин и вклинился на 12 км в глубь обороны противника. За это время батальоном было уничтожено до двухсот гитлеровцев, захвачено две тяжелые батареи на позициях, 10 пулеметов и взято в плен 30 солдат и офицеров. Это способствовало успешному выполнению задачи полком и дивизией.

27 февраля 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования по подрыву укрепленной, глубоко эшелонированной обороны противника и овладению городом Познань, проявленные при этом мужество и героизм майору Нехаю Дауту Ереджибовичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№5221). Также награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны II степени, Красной Звезды, фронтовыми медалями.