Фото архив Абир Дер

Если поискать в интернете имя репатриантки из Сирии Абир Дер, то первое, что выдает поисковик, — ее песня с лиричным названием «Загляни в мою судьбу». В ней часто повторяется строчка «Что там ожидает меня впереди?». Восемь лет назад, задав себе этот вопрос, девушка сделала выбор и вместе с семьей переехала на свою историческую родину — в Адыгею. Тогда она и подумать не могла, что свяжет свою жизнь с музыкой и будет петь песни на русском языке (она им практически не владела), обретет собственный дом и друзей, благодаря которым Абир с первых дней почувствовала, что наконец-то находится дома.

Абир вместе со своим супругом Тамбием и двухлетним сыном Адамом решили уехать из сирийского Дамаска в 2011 году — еще до начала военного конфликта. Решение не было спонтанным. Тамбий оканчивал в Адыгее университет, Абир, как активистка дамасского Адыгэ хасэ, дважды побывала в республике на фестивале адыгской культуры. Им обоим нравилось быть на своей исторической родине, а потому переезд в эмоциональном плане дался легко.

— Тогда в Сирии еще не было войны, мы ни от чего не бежали. Нам просто хотелось жить в Адыгее. И практически всей семьей мы переехали — родители, сестра — все сейчас здесь. Нас сюда тянуло. Я приезжала на фестивали и не хотела возвращаться в Дамаск, — вспоминает Абир.

От дизайна до музыки

В Сирии Абир окончила университет дизайна и преподавала рисование в местном колледже. Еще в школе девушку с красивым голосом заметили и начали приглашать на выступления от Адыгэ хасэ на концерты, посвященные Дню Государственного флага Адыгеи или национального костюма. Девушка говорит, что в сирийской диаспоре за этими датами следят и отмечают по-настоящему празднично. Абир пела, но продолжала считать своим призванием дизайн. Пока на фестивале адыгской культуры не увидела выступление ансамбля «Исламей».

— Во мне будто что-то перевернулось! И я решила, что должна профессио­нально заниматься музыкой, — рассказывает Абир.

Потом начались сборы документов, учеба на курсах русского языка при российском консульстве в Сирии, переезд. Но мечта девушки сбылась почти сразу после возвращения в Адыгею. Художественный руководитель «Исламея» Аслан Нехай прослушал ее и сразу сказал заветные слова: «Ты нам подходишь!»

Не знаю, может, мне везет, но на пути попадаются только самые отзывчивые люди. У меня поэтому и адаптации-то как таковой не было. Когда мы переехали, не чувствовала себя здесь чужой

Работая в «Исламее», Абир училась жить в новой стране новой жизнью: учила ноты, русский язык.

— Аслан Касимович полностью дал мне музыкальное образование! И русский язык я очень быстро выучила — пришлось, в репертуаре «Исламея» ведь немало песен на русском. И знаете, мне это очень помогло адаптироваться и почувствовать, что именно здесь мой дом, — говорит Абир.

Обрели дом

Переехав в Адыгею, Абир и Тамбий с сыном поселились в Центре адаптации репатриантов. Тамбий тоже состоялся в профессиональном плане — сейчас у него есть небольшой бизнес. Их старшему сыну уже десять лет, и он считает своей родиной именно Адыгею. Почти сразу после переезда он начал ходить в детский сад, сейчас уже школьник. Абир шутит, что им можно брать у него уроки русского языка. А 9 месяцев назад в семье появился еще один малыш — Альберт. Сейчас они готовятся к еще одному важному событию — переезду в собственный дом.

— Нас поддержал глава республики, за что мы очень благодарны. Плюс я получила материнский капитал после рождения второго сына, и мы смогли купить частный дом. Он небольшой, недостроенный, там нужен ремонт, но зато это собственное жилье. Сейчас занимаемся его обустройством. Мечтаю, чтобы к 1 сентября мы переехали, — говорит Абир.

Тогда в Сирии еще не было войны, мы ни от чего не бежали. Нам просто хотелось жить в Адыгее. И практически всей семьей мы переехали — родители, сестра — все сейчас здесь. Нас сюда тянуло. Я приезжала на фестивали и не хотела возвращаться в Дамаск

Девушка рассказывает, что в Адыгее им помогают многие — не только знакомые.

— Не знаю, может, мне везет, но на пути попадаются только самые отзывчивые люди. У меня поэтому и адаптации-то как таковой не было. Когда мы переехали, не чувствовала себя здесь чужой. Помню, в первый год возвращалась с курсов русского языка, забыла номер нужной маршрутки и по-русски не знаю, как спросить. Думала-думала, потом прямо на остановке говорю: «Есть тут кто-нибудь, кто на адыгейском говорит?» Мне помогли, посадили в маршрутку, объяснили водителю, что я плохо знаю язык. Водитель был русским, но понимал мои сигналы, довез прямо до дома и даже не взял плату! Вот в тот момент я поняла, что решение о переезде было правильным, — вспоминает Абир.

Сейчас в Адыгее почти все их родственники. В Сирии осталась только малая их часть. Но на вопрос о том, что испытали, когда начался военный конфликт, Абир все равно отвечать не хочет — говорит, больно думать об этом.

— Даже говорить ничего не хочу. Все-таки Сирия тоже наша родина. Там остались друзья, одноклассники. И знаете, многих из них уже нет в живых. Но сейчас, к счастью, там ситуация улучшилась. Жизнь продолжается. Могу сказать только одно: жизнь в Адыгее — это моя судьба, — говорит Абир.