Фото Артур Лаутеншлегер/СА

Почти тридцать четыре года назад, 26 апреля 1986 года, на берегу Припяти произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции — самая масштабная техногенная катастрофа в истории человечества. Подвиг, который совершили ликвидаторы той аварии, никогда не будет забыт. Накануне даты «СА» встретилась с Евгением Дудкиным — одним из тех, кто в числе первых отправился на борьбу с последствиями катастрофы.

С неба на землю

Евгений родился в 1948 году на Кубани, в станице Спокойной Отрадненского района. Среди местных жителей бытовало поверье — кто отсюда родом, у того жизнь будет складываться спокойно и размеренно. В случае с Евгением этого не произошло. 

— После окончания школы поступил в Новочеркасский политехнический институт. Окончил его. Спустя несколько дней после получения диплома был призван в армию, — рассказывает Евгений Дудкин. — Во время учебы при нашем институте была военная кафедра штурманов. Подготовка — самая серьезная. Выполняли учебные полеты. Поэтому меня направили служить штурманом дальней авиации в одну из летных частей в Бобруйск. С ощущением полета на сверхзвуковом самолете мало что может сравниться. Так что у меня свыше трех тысяч часов налета, имею воинское звание — старший лейтенант. 

Во время службы Евгений проявил себя с очень хорошей стороны, и командование части пыталось уговорить его остаться на сверхсрочную. Даже дали сутки на размышления. Но «земля» оказалась Евгению Дудкину куда ближе, и он ушел на гражданскую службу. В 1976 году уехал работать на строящуюся Чернобыльскую АЭС. За десять лет работы по карьерной лестнице продвинулся от рядового электрика до заместителя начальника электроцеха.

— Я уже был семейным человеком, у нас подрастало двое детей, — вспоминает Евгений Дудкин. — Мы жили в Припяти — красивом уютном городке. В марте 1986 года я уехал на строительство Минской атомной теплоэлектростанции. Тогда договорились с супругой, что, как только обживусь на новом месте, сразу же заберу их к себе. Она тогда еще грустила и не хотела уезжать из Припяти. В этом городе мы были счастливы, там жили все наши друзья, коллеги.

Весть о том, что на Чернобыльской АЭС случилось ЧП, мигом облетела всех, кто работал в этой области энергетики. Об этом уже днем 26 апреля было известно и на Минской атомной теплоэлектростанции.

— Я понимал, что произошло ужасное, но тогда еще не представлял масштабов катастрофы. Переживал за семью, — вспоминает Евгений Дудкин. — Как потом оказалось, все жители Припяти были эвакуированы. Вопрос, почему эвакуация города началась лишь через полтора дня после чернобыльской аварии, а не раньше, мучает меня до сих пор… Из Киева было направлено 1200 автобусов и 240 грузовых машин, дизель-поезд, речные теплоходы. Эвакуация города с населением свыше пятидесяти тысяч человек, в том числе более 17 тысяч детей и 80 тяжелобольных, лежачих людей, прошла всего за 3 часа: с 15:00 до 18:00. При этом жители Припяти застали самый пик радиации. Никто их не предупредил о сложившейся ситуации. Дети, как обычно, играли во дворах, мамочки с детскими колясками прогуливались по бульвару, шла обыденная размеренная жизнь…

Рыжий лес

Евгений Дудкин написал рапорт с просьбой об отправке его, как специалиста, в Чернобыль. Иначе просто не мог поступить. Он прибыл в Чернобыль 2 мая 1986 года. Его вместе с прикомандированными разместили в бывшем пионерском лагере «Счастливый», территория которого располагалась на берегу реки Уж. Этот лагерь находился вблизи деревни Иловница. 

Каждое утро, в составе группы, ликвидаторы аварии ехали на автобусе «в зону», огороженную проволокой. Никаких специальных комбинезонов не было, просто надевали каждый день новое х/б обмундирование. Уже потом, спустя несколько дней, ликвидаторам начали выдавать так называемые «листики» — что-то вроде медицинских масок.

— В первый же день, по дороге «в зону», я обратил внимание, что сосновый лес, разделявший атомную станцию и город Припять, — наше любимое место отдыха, куда мы частенько отправлялись за грибами и ягодами, — стал рыжим, — вспоминает Евгений. — В ночь аварии этот лес первым принял на себя радиоактивный удар — его накрыло облако из разрушенного реактора. Ветер дул в сторону Припяти, и если бы не этот живой заслон, город получил бы еще большую дозу облучения. Десятки гектаров леса, как губка, вобрали в себя радиоактивную пыль. У сосен более плотная крона, чем у лиственных деревьев, и они сработали как фильтр. Уровень радиации был просто чудовищным — 5000–10000 рад. От такого смертоносного излучения хвоя и ветки приобрели ржаво-рыжий оттенок. Так лес и получил свое прозвище. Ходили слухи, что по ночам радиоактивные деревья Рыжего леса светились, но достоверных сведений на этот счет нет. Этот лес потом было приказано весь вырубить… Еще запомнились птицы, они были без оперения, летать не могли. Просто сидели на ветках деревьев или на крышах домов.

…К сожалению, среди бывших коллег по работе на станции Евгений не встретил своего наставника и лучшего друга — заместителя начальника электрического цеха Чернобыльской АЭС Александра Григорьевича Лелеченко. 

— Ему было 47 лет… — Воспоминания о друге заставляют Евгения Дудкина замолчать на время, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. — Ситуация в электролизной на ЧАЭС была очень сложная. Если бы произошел взрыв водорода — накрыло бы Минск. Александр Лелеченко был отличным специалистом и знал, что нужно делать. Оберегая молодых электриков, он сам трижды ходил в электролизную. Именно он откачал водород от корпусов генераторов. Не отключи он аппаратуру, станция взорвалась бы, как водородная бомба. Ему стало плохо, отправили в больницу. Получив первую медицинскую помощь, Александр продолжал переживать о том, что происходит на станции. Отпросившись у врачей якобы покурить, он ушел из больницы и вернулся на смену: ему казалось, что он выполнил не все, что должен был… И опять шел выполнять свой профессиональный долг. Получив несовместимую с жизнью дозу радиации в 2500 рентген, 7 мая он умер. Александру Лелеченко присвоено звание Героя Украины. В апреле нынешнего года меня пригласили на открытие бюста Лелеченко в Киеве, напротив корпуса Политехнического института. Но в связи с пандемией коронавируса это мероприятие отложено. 

Кто, если не я?

Евгений Николаевич неохотно рассказывает о своем личном подвиге во время ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

— Каждый из нас, специалистов-ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, хорошо осознавал всю ответственность выполнения того или иного задания. Каждый задавал себе вопрос: кто, если не я? — уверен Евгений Дудкин. — У нас сложилась чрезвычайная ситуация с ресиверами — это такие баки с водородом для охлаждения генератора. Они находились на улице, и мы каждый день в бинокль следили за ними. Той весной стояла жаркая погода, и давление в баках стало катастрофически расти. Могли случиться разрывы, и водород мог выйти наружу, что неизбежно повлекло бы взрыв. Вначале мы с помощью военных специалистов пытались расстрелять баки специальными пулями, не дающими искру. Не вышло, их цилиндры были стальными, и пули просто скользили по ним. Попробовали это же проделать с вертолета, тоже отрицательный результат. Нужно было срочно принимать решение. Я, как электрик станции, хорошо знал схему всех соединений и вызвался пойти на задание. Радиация на этом участке «зоны» была сильнейшая, и у меня на все про все было только две минуты. К этому месту меня подвезли на БТР, обвешанном стальными листами. Несмотря на это, в кабине все приборы по радиации зашкаливали. Мы подъехали к трехметровому забору — сетке, что окружала зону, свалили его. Одет я был в обычный х/б комбинезон, чтобы одежда не влияла на скорость передвижения и самой работы. Подбежал к ресиверам, выполнил всю необходимую работу за одну минуту 40 секунд и так же быстро вернулся обратно. 

Вернувшись назад, Евгений Николаевич даже не стал измерять полученную им радиацию. На вопрос врача: «Как себя чувствуете?» ответил: «Все в норме». 

Его работа в Чернобыле длилась до сентября. К тому времени строительство Минской атомной теплоэлектростанции свернули, и Евгений вместе с семьей отправился в Запорожье, где в то время шло строительство АЭС. Работал начальником электроцеха. Уже будучи на пенсии, как первоклассный специалист, был приглашен на строительство крупного объекта — электростанции в Индии.

— Туда отправились вместе с супругой, дети были уже взрослыми, — рассказывает Евгений Николаевич. — Кстати, мой сын окончил Севастопольский институт атомной промышленности, работает на Запорожской АЭС начальником смены, дочь трудится там же начальником отдела метеорологии. Так что у нас уже династия атомщиков. Вернувшись после работы в Индии, мы приехали на постоянное место жительства в Майкоп, на родину моей супруги Людмилы Ивановны. Мы с ней богаты на внуков, их шестеро! Что касается воспоминаний о Чернобыле, то это моя вечная боль… Стараюсь ее превозмочь, хотя не всегда это и получается. Все ныне живущие обязаны знать, какой дорогой ценой — ценой жизни и здоровья тысяч людей — была ликвидирована та авария.

СПРАВКА

Евгений Николаевич Дудкин принимал участие в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы с 5 мая по 1 сентября 1986 года в должности заместителя начальника электроцеха и технического руководителя подготовки электротехнического оборудования 1-го и 2-го энергоблоков, а также подготовки к пуску и консервации 3-го блока станции. На 4-м взорвавшемся энергоблоке лично сопровождал и контро­лировал работу воинских подразделений. Награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, знаками «Участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС» и Росатомэнерго «Е.П.Славский», медалью Нижегородской и Арзамасской епархии Русской православной церкви «Святого благоверного князя Георгия Всеволодовича» III степени. Отличник атомной энергетики Украины, заслуженный энергетик Украины.