Фото пресс-служба УФСИН по Адыгее

В сводках новостей периодически появляются сообщения об очередном коррупционном скандале. Можно сколько угодно пугать людей наказанием, но жажда легких денег однажды все же может пересилить и заставить перейти незримую черту, отделяющую честного гражданина от коррупционера. А когда коррупционное преступление по 290-й статье УК «Получение взятки» совершает человек в погонах — это неизменно привлекает усиленное внимание в обществе. Вероятно, от опасного шага сможет предостеречь подобная история — о человеке, у которого есть только прошлое, о человеке, потерявшем все… «СА» рассказывает о том, что ждет коррупционера после вступления приговора в силу, как можно в одночасье потерять все и сменить форму на робу, перечеркнуть успешную карьеру и каково это — быть «бывшим».

Крах карьеры

Игорь С. (имя изменено) отбывает наказание в исправительном центре УФСИН России по Адыгее. Таких, как он, в уголовно-исполнительной системе называют «бээсник», то есть «бывший сотрудник». Сегодня он вновь и вновь прокручивает в голове ситуации, которые подтолкнули к тому, чтобы он — успешный перспективный офицер — стал коррупционером.

Он лишился всего — семьи, непростой, но любимой работы и поддержки сослуживцев. Несколько лет назад Игорь получил строгое наказание: сотрудник правоохранительных органов за совершение коррупционных преступлений — взятку и мошенничество в крупном размере — был приговорен судом к 10 годам лишения свободы со штрафом 302 миллиона рублей.

Игорь вырос в простой семье: мама — товаровед, папа — инженер. Особых планов не строил, предполагал пойти по стопам отца и окончил политехнический институт. Ключевую роль в вопросе выбора службы «под погонами» сыграла армия — элитные пограничные войска. Молодого перспективного бойца заметили и порекомендовали после демобилизации заключить контракт с одним серьезным ведомством.

Осознание того, что наказание осужденному за коррупцию — это не только лишение свободы, но и внушительный штраф, постоянно напоминает бывшему майору о том, что приговор будет довлеть над ним не один десяток лет

— До меня никто в семье не связывал свою жизнь со службой. Я был первым, родители гордились мной. За эти годы я окончил военную академию в Москве, и казалось, что ничего не даст сбоя, — вспоминает осужденный.

Карьера шла в гору. В какой-то момент, почувствовав власть, успешный офицер пошел на преступление. Следствие выдвинуло обвинение по двум статьям Уголовного кодекса — 290-й (взятка в особо крупном размере с использованием служебного положения) и 159-й (мошенничество). Окончанием карьеры стал арест и препровождение в СИЗО. Игорь представить не мог, что тесная камера станет для него домом на целых два года.

А за два дня до ареста у пожилого отца Игоря выявили онкологическое заболевание и срочно госпитализировали.

— Я так и не смог увидеться с ним. Из СИЗО вывезти меня, чтобы попрощаться с отцом, было возможно, но это сложная процедура, поэтому на могиле я побывал только в этом году, спустя несколько лет после его смерти, — рассказал Игорь.

Майор ждал прибавления в семействе — его супруга была на четвертом месяце беременности. Стресс, вызванный арестом мужа, сказался на здоровье молодой женщины — ребенка она потеряла. Так и не ставший отцом офицер узнал об этом в камере следственного изолятора.

— Даже представить не могу, что творилось дома! Два года и три месяца я провел в следственном изоляторе, «попутешествовал» — когда переводили из одного СИЗО в другое. Для любого человека нахождение в замкнутом помещении — это глубокий шок. Здесь люди с различными взглядами на жизнь, на свое положение. Все постоянно в возбужденном состоянии и срываются на окружающих. — До сих пор ежится он от неприятных воспоминаний.

По сей день «занозой» в душе для Игоря является реакция сослуживцев и приятелей на случившееся — кто-то испугался, кто-то отвернулся, а поддержали его и семью только настоящие друзья.

1300 километров от дома

«Бывшие» в следственном изоляторе содержатся отдельно от основной массы обвиняемых, подследственных, арестованных — там, где нет тюремных «понятий» и отношение сотрудников изолятора уважительно-официальное, ведь до приговора человек считается невиновным.

Приговор коррупционеру оказался строгим — 10 лет лишения свободы, штраф — свыше 300 миллионов рублей и лишение воинского звания. Такой крупный штраф объясняется тем, что согласно уголовному законодательству РФ взятка в крупном размере — свыше одного миллиона рублей — карается штрафом в размере от восьмидесятикратной до стократной суммы взятки.

После приговора бывший майор отправился «по этапу» в специальную колонию для осужденных, ранее проходивших службу в правоохранительных органах и силовых структурах.

Этап длился примерно две недели — с пересадками в волгоградском и ульяновском

СИЗО. Какое-то время группа «бээсников» находилась в отдельных камерах изоляторов, но во время следования их помещали в один общий вагон, где ехали осужденные «общей массы» — за другие преступления.

В специальной колонии, расположенной в Мордовии, отбывают наказание бывшие сотрудники разных структур и ведомств. Недавно к категории «Б/С» стали относить граждан, которые проходили срочную службу во внутренних войсках и в пограничной службе.

— Отбывал срок за 1300 километров от дома. Расстояние — это большая проблема для членов семьи, поездка на свидания дорогостоящая. Прямого сообщения у моего города с Саранском — столицей Мордовии — нет, только с пересадкой, родственники добирались через Москву самолетом, оттуда поездом, потом на машинах. За три года пребывания в мордовской колонии меня навестили три раза, — рассказал Игорь.

Преступив закон, совершив коррупционное преступление, бывший майор лишился не только свободы, но и всего, чем может дорожить человек в обычной жизни, — дома, семьи и любимой:

— На второе свидание жена приехала и сказала, что не может меня навещать… В тот момент я ее очень хорошо понимал и сам подал на развод. Сейчас, несмотря на то, что на принудительных работах я недалеко от дома, отношения с ней не поддерживаю, — рассказывает осужденный.

Звания в прошлом

В мордовской колонии отбывают наказание бывшие чиновники, офицеры. Прошлые должности и звания в колонии строгого режима никакой роли не играют. Заключенные осуждены за различные преступления, но в последнее время, как свидетельствует статистика, число коррупционеров среди бывших сотрудников растет.

В местах лишения свободы нет разделения по ведомствам — на бывших прокуроров, сотрудников МВД и ФСИН, судей, сотрудников органов госбезо­пасности. Есть просто «бывшие», на статьи в спецзоне никто не смотрит.

По сведениям генеральной прокуратуры России, за

период с 2017 года по сентябрь 2019 года по обвинениям в совершении коррупционных преступлений было осуждено почти 32 тысячи человек — государственных служащих, представителей власти, политиков и чиновников. В их числе депутаты законодательных собраний, главы районов и городов. В прошлом году по коррупционным составам осудили почти 5300 человек. Из них почти 3000 — за получение и дачу крупных взяток.

Почти 10% осужденных коррупционеров являлись сотрудниками правоохранительных органов — МВД, СК, ФСИН и иных ведомств. Большинство из них, сняв погоны, отправлялись «по этапу» — в спец­колонии.

Игорь вспомнил несколько случаев, когда в колонии встретились оперативник и следователь со своими так называемыми «крестниками» — теми, кого они когда-то арестовывали, расследовали их уголовное дело. Чаще всего такое противостояние заканчивается на уровне разговоров, а остальные осужденные просто смеются над этой ситуацией.

Будь ты сержант или полковник — в любом случае все звания в прошлом.

— В исправительном учреждении не живут по понятиям, здесь нет криминальных авторитетов. Все по правилам внутреннего распорядка, как в армии по уставу. Если ты работаешь, учишься, трудоустроен, выполняешь какую-то работу не отлынивая, то тебя ежеквартально отмечают, накапливаются положительная характеристика и поощрения. Только на основании этих факторов ты можешь выходить в суд с ходатайством об условно-досрочном освобождении или, как в моем случае, о переводе на принудительные работы, — говорит осужденный.

Бывший майор окончил профессиональное училище в колонии, получив специальности автослесаря и электрика. После освобождения эти навыки могут ему пригодиться:

— У меня до колонии было три образования — колледж, политех и военная академия. Теперь — четыре, и не знаешь, что на воле пригодится больше. В зоне я начал с грузчика, а последняя занимаемая должность — библиотекарь.

Долгие годы

По российским законам после наступления половины срока — 5 лет — любой осужденный может подать ходатайство на смягчение условий отбывания наказания. Игорь просил суд о направлении его в исправительный центр на принудительные работы. У него не было ни одного взыскания за весь срок, в личном деле 14 поощрений, он работал, участвовал в общественных мероприятиях. Итог — был направлен на принудительные работы в исправительный центр УФСИН по Адыгее.

Этот вид наказания заключается в привлечении осужденного к труду в местах, определяемых учреждениями уголовно-исполнительной системы. Из заработной платы осужденного удерживается в доход государства от пяти до двадцати процентов.

Поначалу он пребывал в состоянии эйфории, ведь исправительный центр по сравнению с колонией строгого режима казался почти свободой. Но осознание того, что наказание осужденному за коррупцию — это не только лишение свободы, но и внушительный штраф, постоянно напоминает бывшему майору о том, что приговор будет довлеть над ним не один десяток лет.

Офицер сегодня работает по специальности, полученной в колонийском профучилище.

— Сразу же по приезде в исправительный центр администрация учреждения трудоустроила меня на одно из республиканских предприятий автослесарем. Мои прежние дипломы теперь как красивые сувениры из прошлого. Зарплату платят вовремя, но на руках остается немного, мне одному на жизнь хватает. По решению суда у меня вычитают и 15% в пользу оплаты штрафа, но он огромен, когда я его погашу, не знаю… — рассказал Игорь.

Понимая, что на полную оплату штрафа потребуется много лет, бывший сотрудник пытается находить в своей новой жизни простые радости:

— Родственники ко мне приезжают сюда по выходным, выход за пределы исправительного центра разрешается. Времени хватает погулять в парке, съесть мороженое. Я не знаю, что будет со мной после освобождения, ведь к прежней — «офицерской» жизни возврата не будет. Поэтому радуюсь тому, что есть сегодня, сейчас.

Мечта о невозможном

За два года в следственном изоляторе и три года в колонии строгого режима Игорь, по его признанию, отвык от свободы. Ему еще год до права на условно-досрочное освобождение. Иногда он мечтает, что было бы, если бы не…

— Наверное, за эти годы я бы вырос в звании, получив еще одну или две звезды на погоны, занял бы серьезную должность, стал бы папой чудесного малыша, был бы любящим мужем, достойным сыном. Жаль, что прошлого не вернуть и не изменить. Впереди у меня совершенно другая жизнь, которую я пока не знаю как построить, — говорит осужденный.

С супругой развелся, отец умер, из близких у Игоря только пожилая мама и сын Алексей от первого брака.

— Периодически мы встречаемся, и с мамой, и с сыном теплые отношения. Алексею в августе исполнилось 18 лет. Он учится в колледже, не захотел идти в десятый класс, решил, что после колледжа поступить в вуз будет легче. — Игорь в курсе всех семейных событий.

Сын когда-то мечтал последовать папиному примеру — надеть погоны, поступить в военный вуз, но преступление отца перечеркнуло мечты парня, закрыло дорогу на службу.

— Сын уже совсем взрослый, знает все про меня, знает мое дело, он по-настоящему переживал. Горько, что я своими проблемами ему испортил жизнь. Пока сын мне ничего не говорил, но я понимаю, что мое коррупционное «пятно», моя судимость могут отразиться на его карьере, будущем, — говорит Игорь.

У него есть прошлое — служба, семья, карьера, преступление и срок в колонии. Но будущее неопределенно. Сможет ли он начать жизнь с чистого листа, прийти в новую реальность, где он уже не успешный офицер-силовик, а «бывший» — майор, сотрудник, муж?..

— Трудоустроиться с таким «послужным списком» очень трудно. Любая серьезная организация первым делом наводит справки — где служил-работал? Если выплывает судимость, то вероятно, что «в месте» откажут! Кем сможет работать «бывший»? Охранником? Сторожем? Грузчиком? Остается одно — простая неквалифицированная работа, — поделился своим мнением с «СА» Александр, руководитель одного из частных охранных агентств.

По приговору для Игоря закрыты дороги на государственную службу в течение трех лет, но даже после этого срока вернуться на службу ему вряд ли удастся, да и в серьезные организации устроиться проблематично. Возможно, что Игорю повезет, он найдет работу по профилю в соответствии с образованием, полученным в колонии, — автослесарем или электриком.

Но разве офицер не мог предположить, что, оступившись, сломает жизнь не только себе, но и своим самым близким людям? Ежедневно прокручивает ситуацию, натолкнувшую его на мысль нарушить закон, и мечтает о невозможном: вернуться в прошлое и сказать самому себе в тот момент: «Нет!»