Фото: Архив праправнучки Тимофея Голяховского Татьяны Гонцовой

Свои впечатления от праздника в одном из абазинских аулов в 1881 году подробно изложил штабс-капитан Тимофей Голяховский в газете «Кубанские областные ведомости». Материал обнаружил историк, кандидат исторических наук Виктор Марков и отметил в нем целый ряд важных наблюдений о быте и культуре народа того периода.

Выход в печать

Краевед, просветитель и главный редактор «Кубанских областных ведомостей» Евгений Фелицын после ознакомления со статьей Голяховского взял материал в печать. В те годы он открыл двери корреспондентам, создававшим статьи на исторические темы. По словам Виктора Маркова, изложенный Тимофеем Голяховским уникальный «полевой» материал позволяет не только выяснить многие стороны быта абазинского народа, но и узнать о службе офицеров-абазин в казачьих подразделениях, дружбе и межнациональных отношениях в нашем регионе.

— Абазины и адыги — братские народы по языку и культуре, а описанные в газетной статье позапрошлого века обычаи абазинского аула могли быть общими для всего региона, объединяющего адыго-абхазский мир последней четверти ХIХ века. Современные исследователи могут рассмотреть заметку офицера как интереснейший исторический источник, — говорит кандидат исторических наук Виктор Марков.

В одном из номеров за 1881 год он обнаружил статью старшего помощника уездного начальника Баталпашинского отдела Кубанской области Тимофея Голяховского. В ней автор описывает домашний праздник в абазинском ауле. Согласно данным переписи 1926 года, в ауле Ульском (современный Уляп) проживало 408 абазин. Ученый-лингвист Симон Джанашиа, который в 1929 году пообщался с уляпскими стариками-абазинами, помнящими переселение в середине ХIХ века в Адыгею, предположил, основываясь на специфике языка, что это представители родов, которые ранее жили в районе станицы Баталпашинской, в ауле Кувинском.

— События, описанные в статье Голяховского, учитывая множество факторов и имен, происходили в ауле Кувинском, старшиной которого был ротмистр Кучук Лиев. Кстати, часть рода Лиевых в конце ХIХ — начале ХХ века проживала в ауле Ульском — современном Уляпе. Уверен, что праздники в аулах Кувинском, Ульском, любом другом были похожи, и тем важнее и познавательнее для нас материал статьи газеты 1881 года, — отмечает Виктор Марков.

По его словам, из статьи можно узнать о народных обычаях, взгляде современника на повседневную жизнь и праздник аула ХIХ века.

Полевой дневник

Тимофей Львович Голяховский родился в феврале 1852 го­да в станице Стодеревской Кавказского линейного казачьего войска (Ставропольский край) в семье войскового старшины Льва Голяховского. С самого детства он рос в многонациональной, многоязычной среде, окончил кадетский корпус и Константиновское военное училище в Санкт-Петербурге. Уже на службе в станице Баталпашинской, кроме своей повсе­дневной военно-административной работы, писал заметки о сослуживцах, региональных событиях и быте народов, проживавших в отделе.

— Интересна судьба офицера. Я связался с его праправнучкой Татьяной Гонцовой, проживающей в Сибири. По ее словам, Голяховский служил на Ставрополье, в царстве Польском, в крепости Новогеоргиевской, а в 1896 году он, уже подполковник-артиллерист, вместе с женой жил в Петербурге, воспитывая сына Льва. В 1904 году в чине полковника он командует артиллерийским полком в Брест-Литовске, а затем и на Дальнем Востоке — участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 годов, — рассказывает Виктор Марков.

С должности командира Владивостокской артиллерийской бригады он, уже будучи генерал-майором, ушел в отставку в 1907 году и с этого времени жил под Владикавказом, резюмирует историк.

Гостевая-кунацкая

В январе 1881 года Тимофея Голяховского пригласил в аул на семейный праздник знакомый по имени Кучук. Российский и адыгский историк, доктор исторических наук, главный научный сотрудник отдела этнологии и народного искусства Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им.Т.М.Керашева Самир Хотко подтвердил предположение, что этим знакомым мог быть ротмистр Кучук Лиев.

В 80-е годы ХIХ века Кучук Лиев был старшиной Кувинского и Лоовско-Кубанского аулов, поддерживал связь с властями, в том числе и неформальную, основанную на личной приязни.

Праздник, на который пригласили Тимофея Голяховского, был посвящен вводу в дом Кучука жены его младшего брата — «ввод младшей снохи в дом снохи старшей». Офицер упоминает, что он переправился через Кубань по мосту и «проехал аул Д-й». Доктор исторических наук Самир Хотко предположил, что это аул Дударуковский — современный Псыж и что именно там находился мост через Кубань.

Гостевой дом-кунацкая для адыгов и абазин — это особое место. Свои впечатления о нем оставил и гость аульского старшины Лиева. Тимофей Голяховский отмечает, что кунацкая Кучука представляла собой небольшую комнату с европейской печкой и выходящей в комнату лежанкой таких размеров, что на ней свободно можно спать даже такому солидному человеку, каков, например, сам хозяин.

«У стены широкая кровать, небольшой четырехугольный столик, диван со спинкой, столик и два стула. Свет проникает через два небольшие окна, обращенные во двор», — описывает автор статьи.

Его, по кавказскому обычаю, сразу же пригласили сесть и угостили. Закуска состояла из сыра, масла, хлеба, шашлыка и сардинок, подали и национальный напиток — бузу.

Музыка ружейных стволов

«Я увидел национальный музыкальный инструмент: узкую, длинную, заостренную с одного конца и очень напоминающую по форме лыжу — деревяшку, выдолбленную внутри, как надо полагать, для большей звучности инструмента; к ней приспособлены две струны из конских белых волос — одна потоньше, другая потолще. Взял я в руки эту самую балалайку и хотел извлекать звуки, но в это время кунак обратил мое внимание на другой предмет, о котором едва ли кто-нибудь мог подумать, что это смычок!.. Это деревянный прут в палец толщиной и аршина полтора длиной, согнутый в дугу посредством десятка конских волос черного цвета», — писал штабс-капитан.

По словам Виктора Маркова, для Голяховского стало удивительным то, из чего абазины изготавливали музыкальные инструменты.

«Они играли… на ружейных стволах, извлекая из них свистящие звуки. Дульная часть ствола прикладывалась к губам: казенная часть была срезана, а для изменения звука в стволе пробито несколько отверстий, закрываемые во время игры пальцами, как это делают при игре на кларнете. Музыканты играют с необычайным жаром, раскачиваясь всем туловищем из стороны в сторону, как деревья от ветра», — пишет он.

По совету ведущего научного сотрудника отдела этнологии и искусств народов КЧР Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований при Правительстве КЧР кандидата исторических наук Маргариты Шенкао Виктор Марков обратился к информационному порталу организации содействия развитию абазино-абхазского этноса «Алашара» и обнаружил информацию, в точности повторяющую наблюдения Тимофея Голяховского.

«Музыкальные инструменты — оригинальны. Из струнных наиболее популярны апхьарца — двухструнный смычковый инструмент с узким корпусом в форме веретена, обычно из древесины ольхи, ее струны сделаны из конского волоса», — отмечается в разделе «Культура» на сайте организации. «Дудка из оружейного ствола называется кIыжкIыж», — рассказывает сайт Всемирного абхазо-абазинского конгресса.

В пылу веселья

Большое впечатление во все времена производили на гостей национальные танцы народов Кавказа. Не стал исключением и Тимофей Голяховский, описавший увиденное в своей статье.

«Танцами и музыкой все время дирижирует особый «крикун». Он страшно размахивает руками, снимает с головы шапку, поднимает ее вверх и в это время неистово вызывает кого-нибудь из гостей для подарка. Вызванное лицо обязано что-нибудь подарить — вещь или деньги, которые поступают в пользу музыкантов и «крикуна»-дирижера. Дирижер, получив вещь или ассигнацию, поднимает ее высоко вверх и, потрясая ею в воздухе, кричит, требуя тишины, громко объявляет имя подарившего, предмет, который подарен, или сумму денег и произносит экспромтом необузданный панегирик тому, кто подарил. Затем опять стрельба, музыка и пляска», — отмечает Тимофей Голяховский.

Только через три часа начался важнейший акт праздника — «ввод младшей снохи в дом снохи старшей». И та и другая жили в одном дворе, но в двух отдельных домах, устроенных, кстати, по европейскому образцу, ведь Кучук служил в Польше. Младший брат Кучука, женившись, оставил молодую жену дома одну, а сам уехал на службу в Варшаву.

— Брат Кучука Лиева — Крым-Гирей, подпоручик, который, как мы предполагаем, как и многие абазины, служил в отдельном подразделении Кубанского казачьего войска — Кубанско-Горском конно-иррегулярном полку, дислоцированном в Варшаве. А так как осенью 1880 года планировался большой смотр войск Варшавского гарнизона, офицер успел лишь сыграть свадьбу и срочно отбыл к месту службы. О службе братьев Лиевых повествует книга Валерия Дзыбы «Абазины в войнах России ХIХ–ХХ веков», — рассказывает о возможной причине отсутствия на мероприятии мужа Виктор Марков.

Молодая женщина безвыходно с лета сидела в четырех стенах, не смея даже побывать в гостях у своей старшей снохи, для чего требовалось сделать каких-нибудь десять-пятнадцать шагов через двор. Но тут дело не в расстоянии, отмечает Голяховский, а в обычае: «Жена младшего брата у жены старшего брата, если бы даже обе жили в одном и том же дворе, не имеет права бывать впредь до торжественного ввода».

Голяховский удивился, когда, «как небесная манна», на гостей сверху посыпался дождь из конфет. Эти конфеты бросал с крыши горец, у которого в руках было огромное лукошко. На вопрос: «Зачем он бросает в толпу конфеты?» — офицеру ответили: «Чтобы сладко жилось!»

Марта ЕЛЕНСКАЯ.