Фото: Ольга Ефимова/Советская Адыгея

Интервью с Теучежем Катом мы записывали у него в художественной мастерской — большой и светлой, с окнами на все четыре стороны. Одно из них выходит на реку Белую. Помещение воздушное, без единого предмета мебели, но не пустое. Потому что заполнено стоящими прямо на полу полотнами — в несколько рядов. На них есть все. Целый мир народного художника — и лица людей, и мифические животные, и сочные летние фрукты, и шардоне, и даже старые стоптанные башмаки, написанные так детально и объемно, что кажется — они действительно стоят у лестницы. Мы с фотокором пришли поговорить о Союзе художников, но разве можно с Теучежем Катом говорить только об этом? И все же начали с юбилея организации…

— На самом деле фундамент Союза художников Адыгеи начал закладываться еще после войны — в 50-х годах. Первое поколение наших мастеров были фронтовиками. Многие из них — с ранениями. Кого-то я еще застал: Ивана Соколова, Павла Амасьяна, Владимира Мехеда, Дмитрия Мельникова, Петра Филиппенко… Это были уже немолодые люди. Но добродушные, общительные. Очень хорошие мастера.

Их работы отличались честностью. Потому что там не было никакого подражательства. Они просто добросовестно трудились. Передвижники в полном смысле этого слова. Помню, что в их общении было много тепла, а в творчестве преобладала военная и послевоенная — мирная — тематика. Кто-то с малым профессиональным образованием, кто-то вообще без… Но за годы работы, творческих изысканий они приобрели свой опыт. Выступали даже на всесоюзных выставках. Так что именно они начали родословную нашей живописи в республике. А вот скульпторов, графиков тогда не было.

Наше же поколение, как сам называю — среднее, пришло на подготовленную ими почву.

— Именно тогда вы начали свой творческий путь?

— Как и все люди, увлеченные творчеством, рисовать что-то начал еще в юности. Все те мои картинки хранил у себя дома в огромном черном чемодане младший брат отца — Хасан Кат… После школы поступил на художественно-графический факультет Кубанского института. Преподаватели у нас были московские и из северокавказских республик. А профиль основной — педагогический. В общем, наша задача была учить детей рисовать. Поверхностно скульптуру проходили. Но в основном живопись и графику. Я тогда рисовал все подряд. Акварелью занимался. Для дипломной работы выбрал иллюстрации к произведениям Цуга Теучежа. Окончил институт в 1969 году с отличием.

Направили нас тогда по разным уголкам Союза. Я оказался в Майкопе, куда был направлен в педучилище. Надо было отработать по направлению два года, и тогда обеспечат жильем. Но я выдержал только полгода…

— Почему? Ведь вы любите работать с молодежью.

— У художников трудно с дисциплиной. (Смеется.) Приходить надо было к 7.30, за полчаса до начала занятий. Уходить на полчаса позже. Каждый день быть выбритым, коротко стриженным. Всегда в костюме, при галстуке. За всем этим строго следили. А я тогда с шевелюрой был такой… по моде. В общем, выдержал только несколько месяцев. И буквально сбежал оттуда. Пошел работать к газетчикам. К языкам у меня тоже тяга была. Работал в «Адыгейской правде» (сейчас — «СА»). Главным редактором тогда был Христофор Баладжиян. Но писал статьи я и на русском, и на адыгейском языках. В газете проработал два года, но рисовать все это время, конечно, не прекращал.

Твое натуральное, природное, а не натасканное проявляется со временем все больше. Сейчас от всех школ стараюсь уйти, хочу быть ближе к земле, народу, эпосу, прикладному искусству. Краски чтобы были натуральными… И не надо ругать, что Кат разучился писать. Народный художник должен уметь рисовать ювелирно, но так, как хочет.

Еще со времен Краснодара у меня было желание рисовать, как говорится, «на восточный уклон» — такой абхазский, грузинский скорее. В Адыгее тогда многие еще ходили в национальной одежде, папахах, черкесках. В Краснодаре у нас сильная школа была, полученных знаний хватало. Но мне захотелось уехать в центр кавказской школы — в Тбилиси. Это было в 1971 году. Меня сразу без экзаменов взяли на третий курс Тбилисской государственной академии художеств. И попал в класс Серго Кобуладзе (живописец, книжный график, театральный художник, народный художник Грузинской ССР). Он был мощным мастером, знаменитым иллюстратором произведений Руставели, Пушкина, «Слова о полку Игореве». С Кобуладзе у нас сложились приятельские отношения. После учебы я еще оставался в академии художеств три года. Таким образом, в Грузии прожил пять лет. И после возвращения в Майкоп еще долго возил туда свои работы. В основном живопись. Здесь выставлял графику, а в Грузии — живопись. На родине меня тогда признавали скорее как графика.

— А как вы сейчас сами бы охарактеризовали свое творчество? Вообще, сложно как-то четко обозначать профиль художника, если он работает и с живописью, и с графикой, и с чеканкой…

— Для меня все одинаково. Художник — он либо художник, либо нет. Как можно однозначно обозначить свой профиль, если нравится и получается работать в разных направлениях? А все эти правила… Знаете, я, вопреки правилам, даже картины свои не подписываю. Даже свои студенческие работы не подписывал.

— Почему?

— Сам не знаю. Во-первых, мне кажется, подпись мешает зрительно. На мой взгляд, на полотне она всегда лишняя. Иногда сзади картины по необходимости подписывал. Или знаки ставил какие-то, но и это прекратил. Работ было очень много разных…

Кстати, там же, в Грузии, освоил чеканку. Подрабатывал, сдавая свои чеканные работы в местные магазинчики. У меня была стопроцентная возможность остаться в Тбилиси и работать в местном Союзе художников. Объездил всю Грузию вдоль и поперек. Летал по всему Советскому Союзу. В Прибалтику, но в основном в Москву и Ленинград, знакомился с разными школами. Так я «синтезировал» русское и грузинское рисование.

Фото: Ольга Ефимова/Советская Адыгея

— Но все-таки вернулись на малую родину. Почему осели здесь — родная земля, корни? Даже по вашим произведениям видно, что для вас это имеет особое значение…

— Наверное, судьба. Сложилось так, когда женился. Здесь были и семья, и родные. Решил осесть на родине предков.

— Расскажите о времени создания Союза художников Адыгеи. Ведь вы были не просто свидетелем, а одним из тех, кто непосредственно принимал участие в его образовании и деятельности.

— Союз художников — это прежде всего школа. Она растит и формирует. Будучи еще холостяком, я практически жил на улице Пушкина, где и сейчас находятся мастерские. Малевал по ночам. Среди красок спал. Там где-то чеканка лежит, а здесь голова Ильича…

К концу 70-х идея создания союза назрела сама собой и, как говорится, витала в воздухе. Инициировал создание в Адыгее самостоятельного Союза художников Феликс Петуваш (он же стал и его первым председателем). В те годы у нас уже работали многие известные сейчас художники. Сам Петуваш — прекрасный график. Абдулах Берсиров — архитектор. Александр Манакьян и его брат Тигран были классными живописцами. Виктор Долгов — хороший живописец кубанской школы. Геннадий Кружин — суриковец, Виталий Баркин… Все это были большие профессионалы.

80-е тоже насыщенное время. Потому что нам самим было все интересно. Было много у нас представителей кубанской школы, махачкалинской. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Разные школы, язык изображения разный, краски разные. Из московской школы приезжали к нам. Например, Давлет Меретуков, который оформил знаменитые витражи вокзала. Меретуков работал и жил в столице страны. И, конечно, был там — в Московском союзе. И рисовал как профессор. (Смеется.) Люди по воле судьбы оказываются в разных городах, в разных профессиональных заведениях. И для того чтобы сконцентрировать творчество мастеров в единый кулак — нужен именно профессиональный союз. Он организовывает. Мы работали на него, а он на нас. В прямом смысле кормил — все творческие заказы тогда попадали в Союз художников. Наш художественный фонд тогда был привязан к Краснодару, а Краснодар — к Москве. Но, как филиал, мы не страдали. Нам стало доступным общение с маститыми авторами Москвы и Питера. Были бесплатные творческие поездки в страны соцлагеря — лично я ездил в Болгарию, Венгрию. Международные пленэры организовывали, были доступны льготы на академические дачи, которые устраивались по скульптуре, живописи, графике.

А у нас здесь летом — во время уборки — собирали художников гуртом и отправляли в поля. Рисовали сельские будни, портреты людей труда. Пейзажи привозили оттуда шикарные: цветущие луга или море колосящейся спелой пшеницы. Выезжали на заводы и фабрики. Устраивали выставки прямо на производствах.

— Вы говорите, что сами выросли в союзе, но и союз отчасти ваше детище. Вы были его активистом и даже его возглавляли какое-то время…

— Да, и сам возглавлял. Мне тогда было чуть больше тридцати лет. Председателем нашего Союза художников я был два года — с 1976 по 1978-й. Особое внимание старались уделять становлению своих кадров — тогда в Адыгее не было своего художественного отделения. Только прикладное. Мы открывали его в училище им.У.Тхабисимова. Формировал отделение изобразительного искусства при АГУ. Сам принимал преподавателей. Работал с молодежью.

— Как вам нынешняя молодежь? Имею в виду тех, кто только делает свои первые шаги, и тех, кто, например, недавно пополнил ряды Союза художников.

— Молодежь талантливая у нас. Она и цвет чувствует, и пропорции. А еще она активная. И мне это нравится. Ребята рисуют по-другому. Другое, но свое.

— Вы тоже продолжаете трудиться. Знаю, что пишете до сих пор. А знаете ли сами, сколько работ создали за прошедшие годы, хотя бы примерно?

— Не знаю. Картин наверняка несколько сотен. А графики больше. Чеканки, которые в Тбилиси продал, конечно, никто не считал. Даже персональных выставок не скажу сколько было. Всесоюзных, республиканских — очень много. За границей выставлялся — в основном на Востоке, это арабские страны. И в Турции в пяти городах. Одной черкесской галерее вблизи Дюздже даже подарил двадцать своих произведений.

И сейчас по-прежнему пишу. Прихожу в мастерскую и погружаюсь в творчество. Как и раньше, в основном по ночам. Так мне лучше работается. Вдохновение, идеи «выкладываются» только ночью. Днем меня все отвлекает — лишние звуки, движение.

— Какой тематикой вдохновляетесь сейчас?

— В основном предпочитаю мотивы из мифологии. Еще портреты. Раньше любил стариков рисовать, а сейчас женское плавное молодое лицо. (Смеется.) Внучек же вижу. Милое изображение. Что-то схватываю.

Портрет надо уметь рисовать смело. Со временем приходишь к выводу, что школа остается с тобой навсегда, но не полностью влияет на творчество. Твое натуральное, природное, а не натасканное проявляется со временем все больше. Сейчас от всех школ стараюсь уйти, хочу быть ближе к земле, народу, эпосу, прикладному искусству. Краски чтобы были натуральными… И не надо ругать, что Кат разучился писать. Народный художник должен уметь рисовать ювелирно, но так, как хочет.

Беседовала Елена ЮСЕФ

СПРАВКА

Адыгейское республиканское отделение Всероссийской творческой организации «Союз художников России» было образовано 16 февраля 1979 года. Первым председателем организации стал Феликс Петуваш. Позже ее возглавляли Д.Мельников, Т.Кат, А.Кушу, Б.Воронкин, Э.Овчаренко, Р.Хуажев. Сейчас союз возглавляет Е.Абакумова. Организация объединяет мастеров — представителей различных национальностей и художественных школ. Сейчас в нее входит около 50 человек, среди которых народный художник России, заслуженные художники страны, заслуженные художники РА, заслуженный работник культуры РФ и заслуженные деятели искусства Адыгеи.