Фото: Алексей Гусев

Впервые в истории изучения искусства адыгской циновки обнаружена уникальная циновка — хъагъэ. Она хранится в фондах Национального музея республики. Заслуженный художник Адыгеи, член Союза художников России, дипломант Российской академии художеств, исследователь, мастер по древнейшему искусству плетения адыгской циновки «пуаблэ», изготовитель адыгских народных музыкальных инструментов Замудин Гучев рассказал «СА» о детальном исследовании раритетного предмета с 200-летней историей.

По его словам, в фондах Национального музея Адыгеи хранится самая старая циновка из ныне известных в адыгском мире. Она изготовлена из соломы и крашеного рогоза. Жизнь уготовила ей удивительную судьбу, поскольку почти через 200 лет о ней вспомнили.

«Соломенный ковер»

Как и многие другие исследователи, посещая фонды Национального музея для изучения циновок, Замудин проходил мимо, не зная, как к ней подступиться. Мешал непривычно большой размер — почти 3 метра в длину и до 1,5 метра в ширину, в то время как самые большие циновки, хранящиеся в семьях и музеях, имеют размер немногим более 190 х 90 см. И лишь по прошествии долгого времени, после теоретического осмысления и практического освоения способов изготовления циновок стало проясняться, что же это за циновка.

Какова ее история? Ответ на этот вопрос неразрывно связан с историей создания Национального музея республики и его первым директором Ибрагимом Асланбековичем Наврузовым, который в 1926 году организовал первую экспедицию по аулам Адыгеи для сбора предметов старины. Во время этой поездки жительница аула Понежукай Адыгейской (Черкесской) автономной области Крымхан Хот подарила данную циновку областному музею и рассказала историю ее создания.

— Эта информация кратко записана на сопроводительной этикетке, на одной стороне которой значится: «№ 1485.Сделано в горах до переселения (1850–1855 г.) девушкой абадзехского племени Чермите Чач (по мужу Хот)». На другой стороне вверху — дата: 26.VI.1928 года, ниже — «Дар музею от Хот Крымхан, аул Понежукай», — отмечает мастер древнейшего искусства.

Судя по записи на этикетке, циновка сделана в горах до переселения, точнее до 1850–55 годов. Получается, что она изготовлена в первой половине XIX века. Это тот период, когда Хан-Гирей описывал подобные циновки в своем этнографическом труде «Записки о Черкесии», созданном в 1836 году. В таком случае возраст музейной «соломенной циновки» — около 200 лет.

В нынешней инвентарной книге она записана как циновка из старых фондов с наименованием «Орзэалрэгъу — соломенный ковер» (в инвентарной книге название данного экспоната на русском языке обозначено как соломенная циновка вместо соломенного ковра) с инвентарным номером АОМ № 5077. Ее можно увидеть в правом углу фотографии с первой выставки Адыгейского областного музея, проходившей в Краснодаре в 1927 году. Она выделяется своим большим форматом.

— Кроме этой циновки в фотоархиве музея сохранилась еще одна подобная реально существующая, но представленная в виде фотографии без записи ее происхождения. По своим техническим характеристикам оба экспоната идентичны, — рассказывает Замудин Гучев.

В 1938 году музей переехал в Майкоп. В годы войны он был разрушен, многие экспонаты уничтожены, а «соломенная циновка» чудом уцелела и обрела покой в фондах, где по сей день бережно хранится, ожидая своего часа возвращения к зрителям.

Не просто творчество

Плетение как способ соединения эластичных материалов известно всем народам.

— Адыги, как и другие народы, на протяжении своей истории издревле активно использовали плетение. Об этом свидетельствуют и археологические находки, и записи многих путешественников, бывавших в стране Черкесии. Благо наша земля богата материалом для подобных занятий, — делится мастер.

Ярким примером использования адыгами плетения в строительстве жилищ и хозяйственных построек являются наблюдения русского ученого-энциклопедиста Петра Симона Палласа, посетившего Черкесию в 1793 году. Он писал: «Вокруг селения стоят скирды сена и ржи, а также установлены на земле большие плетеные корзины под крышами для ссыпания обмолоченной ржи. Дома представляют собой удлиненные четырехугольники от 4 до 5 саженей длины и немного более полутора саженей ширины, плетенные из ветвей, густо обмазанных глиной. Внутри у передней стены — плетеный и обмазанный глиной очаг с дымоходом и короткой трубой». Убранство этих жилищ не обходилось без плетеных циновок, о которых пишет другой путешественник Ян Потоцкий, посетивший Черкесию в 1798 году: «Старый Шабас пригласил нас в свой маленький дом, увешанный внутри циновками и замечательно чистый».

— Таких сообщений можно найти множество, начиная с середины ХVII века. Циновки были обязательным атрибутом жилищ всех адыгов, независимо от социального положения. Их стелили на глинобитный пол, на деревянные кровати, вешали на стены, использовали в качестве молитвенного коврика, на них валяли шерсть при изготовлении бурок и войлочных шляп. Без нее не обходились проводы усопшего в последний путь. С появлением металлических кроватей циновки стали стелить под матрасы, — объясняет Замудин.

Плетение циновок, наряду с ткачеством, изготовлением одежды и золотым шитьем, являлось важной частью трудового воспитания девушек. Если золотым шитьем занимались в основном женщины аристократического круга, то плетение циновок было уделом крестьянок.

Растение, из которого плетутся циновки, называют по-разному: тростник, осока, камыш, куга, чакан, рогоз.

— Помимо рогоза, мастерицы использовали стебли злаковых, ржи и ячменя. Для этого их собирали в пору неполной зрелости, сушили в тени, замачивали, расплющивали руками и разглаживали специальным орудием под названием «кабаний клык». Обо всем этом рассказывали мастерицы во время моих поездок по адыгским аулам и селам. Также много информации имеется в полевых записях этнографов. Надо сказать, что изготовление циновок в комбинации соломы с крашеным рогозом — довольно трудоемкий процесс, и сами изделия дорогостоящие, поэтому не всякий мог их изготовить или приобрести, — отмечает наш собеседник.

«Хахге»

Фото: Алексей Гусев

Первым, кто обратил внимание на этот вид циновки, был выдающийся писатель и этнограф Султан Хан-Гирей, который, описывая жилище адыгов, отмечал: «Внутренние стены у высшего класса, равно как и зажиточных поселян, завешиваются с большим искусством тканою соломенною циновкою, называемою «хахге» с черными фигурами». Название двухцветной циновки «хахге», написанное в русской транскрипции, будет звучать на адыгейском языке как «хъагъэ», что в переводе означает «сетка». Дело в том, что при ближайшем рассмотрении «соломенной циновки» обнаруживается, что все орнаментальные мотивы, выделенные темно-коричневым цветом, окаймлены сквозными сетчатыми прорезями. Они и явились той технологической особенностью, благодаря которой во времена Хан-Гирея, а может быть и ранее, подобные циновки назывались «хахге/хъагъэ». О таких циновках помнили до 80-х годов прошлого века.

В 1976 году заведующая отделом народов Кавказа Государственного музея этнографии народов СССР (ГМЭ, с 1992 года — Российский этнографический музей) Е. Н. Студенецкая, собиравшая материалы по плетению циновок народов Кавказа, будучи в Адыгее, писала: «Кроме описанных выше циновок (имеются в виду циновки, изготовленные из рогоза и имеющие размеры длиной в пределах 2 метров и шириной до 1 метра) в бжедугских селениях Октябрьский (Тахтамукай) и Шенджий информаторы рассказывали еще об одном виде настенных циновок, которые плелись из соломы. Они имели вид ажурного плетения полос шириной до 1 м и длиной до 5 метров. Их вешали на стенах горизонтально на высоте 40 – 50 см над земляной приступкой, на которую ставили предметы домашнего обихода. В отверстия циновки втыкали ложки.

— Иногда такую циновку, которую называли «ухо», «ухэ» (по-кабардински «ухуэна» — «плетеный», «заплетенный»), натягивали в верхней части стены над длинным низким шкафом, на который на день укладывали постели. Значение терминов «ухо», «ухэ» не объясняется современными адыгейским и кабардино-черкесским литературными языками, — говорит Замудин Гучев.

Надо отметить, что исследователи прошли мимо этой весьма ценной информации, как и мимо самой циновки хахге/хъагъэ, хранившейся в фондах музея среди старых коллекций под инвентарным номером 5077. А она могла бы свидетельствовать о существовании еще одного вида адыгской циновки, бытовавшего в прошлом. Видимо, она настолько выпадала из привычного круга циновок своими размерами, используемыми материалами и декоративными элементами, что казалась не адыгским изделием.

В сквозной технике

С учетом зеркальной симметрии орнаментальной композиции удалось реконструировать циновку в предположительных пределах первоначальных размеров оригинала, равняющегося по его расчетам около 300 х 130 см.

Контур узоров выполнен в сквозной технике, напоминающей сетчатые кружева с ячейками разных форм. Изучая способ изготовления этих циновок, Замудин углубился в историю ковроткачества, что позволило найти ответы на многие вопросы. Оказалось, что адыгские мастерицы знали и использовали в прошлом технологию данного вида творчества. По рассказам очевидцев подтверждается вероятностное разнообразие подобных циновок в прошлом. Они вносят ясность в то, каким образом ее изготавливали, располагали в пространстве жилища и как использовали.

Со слов мастериц стал известен способ изготовления больших и малых традиционных циновок, а о том, как изготавливали циновки типа хахге/хъагъэ, длиной до 5 метров и шириной до 1,5 метра, до настоящего времени почти ничего не было известно.

Из-за того, что до сих пор исследователи не знали об их существовании, ни в прошлом, ни в настоящем не возникало и мысли спрашивать о них. Этот вопрос возник лишь тогда, когда путем сопоставления накопленных сведений стало ясно, что речь идет об утраченном интересном феномене народной культуры.

— Но, к сожалению, спросить оказалось фактически не у кого. Тогда пришлось обратиться к истории ткачества, а точнее ковроткачества, что и помогло разобраться в данном вопросе. Ведь плетение циновок является предтечей этого вида искусства, — отмечает мастер.

Стан, на котором плетут обычные циновки адыгские мастерицы, и старинные станы ковровщиц Кавказа и других народов внешне и конструктивно схожи и равны в высоте около 2,5 метра. Если при настройке адыгских станков основа крепится фиксированно между перекладинами и на ней можно сплести циновку длиной не более 2 метров, то на станках для ковроткачества такой же высоты можно изготовить ковер до 5 метров за счет подвижности нитей основы между перекладинами.

По мере готовности определенной части ковра для удобства работы в сидячем положении натяжение нитей основы ослабляют удалением клиньев, запирающих нижнюю перекладину в пазах стояков стана. После этого, подтягивая с изнаночной стороны нити основы, готовую часть ковра опускают вниз и вновь запирают перекладину в пазах боковин стана. При забивании клиньев происходит натяжение нитей основы, и ковровщица продолжает ткать ковер.

То же самое рассказывали бжедугские старожилы согласно записям Е. Н. Студенецкой: «Плели циновки на большой раме, но без натягивания основы. Все плелось из соломы, иногда включая для красоты разноцветные полоски ткани. По мере плетения циновку передвигали вокруг рамы». То есть речь идет об использовании адыгскими мастерицами технологии безворсового ковроткачества в плетении длинных и широких циновок из растительных материалов, подобных «соломенной циновке» хахге/хъагъэ.

Существует два вида техники изготовления безворсовых ковров — паласов и килимов, популярных в Средней Азии, Иране, Турции и на Кавказе. Палас изготавливается простым переплетением основы и уточной нити по всей ширине ковра. Таким образом плетутся адыгские одноцветные, двухцветные гладкие и рельефные циновки длиной до 2 метров.

По мнению Замудина Гучева, все детали музейных двухцветных циновок подтверждают, что адыгские мастерицы в прошлом создавали особый вид живописных ковров-циновок с использованием приемов ковроткачества, имевших наименование «хахге», как это когда-то было отмечено Султаном Хан-Гиреем.

Агата ВАСИЛЬЕВА