Фото: Ольга Ефимова/Советская Адыгея

«СА» продолжает общий с Национальным архивом Адыгеи проект, посвященный истории судов, правоохранительных органов и адвокатуры Адыгеи, а также первым советским юристам нашего региона. В этом номере публикуем четвертую часть.

Ловят банду и главаря

Во время Великой Отечественной войны в Харькове промышляла вооруженная банда, деятельность которой породила череду событий, память о которых у сотрудников милиции и судов Адыгеи сохранилась на десятилетия. Автор настоящей публикации слышал про это дело от ветеранов правоохранительной службы еще в двухтысячных годах, а документальные подтверждения тех событий сохранены в Национальном архиве РА.

Летом 1943 года на станции Харьков-Балашовка неизвестные вскрыли товарный вагон и похитили два мешка муки.

В ту же ночь были совершены разбой и убийство двух человек. 12 января 1944 года по этому делу арестовали некоего Юрия Дубинкина. На следующий день его допросил начальник следственного отдела областного уголовного розыска капитан милиции Слуцкий. Разговор, как следует из протокола, начался просто и по-деловому: «Вы на предыдущих допросах отрицали Ваше участие в ограблении квартиры с убийством супругов Андриенко по Полевой улице. Требую рассказать по существу Вашего участия в этом преступлении», — сказал следователь.

Дубинкин не стал ничего отрицать. Он рассказал, что в ноябре 1943 года в кинотеатре на Холодной горе познакомился с человеком, которого называли «Сашка», и с тех пор они некоторое время не виделись. Затем, в первых числах декабря, Дубинкин решил совершить кражу и поинтересовался у подростка по имени Анатолий, которого часто видел возле кинотеатра, знает ли он, где можно спрятать вещи. Тот ответил, что есть две женщины, на квартире которых можно держать краденое.

Договорившись с хозяйками, Дубинкин этим же вечером обворовал оставленный без присмотра дом. Дверь была на замке. Сначала пытался подобрать ключ, но не получилось, поэтому взломал замок вывалившимся из печи куском колосника. Забрал какие-то вещи: дамские лаковые туфли, шерстяной платок, бумажные брюки с ботинками. Одежду передал одной из хозяек, чтобы она перешила ее для своих детей. Туфли продал на коммунальном рынке за 700 рублей.

Вернувшись с рынка, он застал Сашку, с которым познакомился в кинотеатре, а также двух военнослужащих, которые пришли в гости к хозяйкам. Одним из них был сержант, которого называли «Павлушка».

Посидев в компании, Дубинкин пошел прогуляться, взяв с собой Анатолия. Увидев на путях вагон-ледник, он по пломбам определил, что в нем находятся продукты. Вагон был закрыт на висячий замок, который Дубинкин открыл «случайно подошедшим ключом». Из того вагона и взяли два мешка муки.

Фото: Ольга Ефимова/Советская Адыгея

След кровавый стелется

Они вернулись на квартиру, где вместе с засидевшимися гостями распили литр водки. В это время одна из хозяек рассказала, что в доме, где она раньше жила, хранится много вещей. Выпившая компания отправилась совершать разбой. Павлушка постучал в окно и потребовал впустить их для проверки документов. В доме были старик и женщина. Дубинкин взял паспорта и сделал вид, что проверяет их подлинность. Затем стали осматривать комнаты, Дубинкин при этом «составлял акт». Затем Сашка и Павлушка вывели хозяина квартиры на двор, завели в погреб и убили.

— Я остался в квартире с женщиной. Через несколько минут Сашка и Павлушка возвратились без хозяина, и Сашка сказал, что хозяин убежал. Услышав это, хозяйка сказала, что никуда старик не мог бежать, и зачем-то повернулась спиной. В этот момент я достал револьвер Нагана и выстрелил женщине в голову, она упала на пол, — рассказал Дубинкин следователю.

Из дома забрали несколько узлов вещей: ковры, отрез ткани, мужскую и женскую одежду. Уходя, закрыли дверь на внутренний замок и выбросили ключ во дворе.

Очередной допрос капитан Слуцкий провел 19 января 1944 года. На нем Дубинкин сознался, что первую квартирную кражу и кражу из вагона совершал вместе с Сашкой.

Следующий день — новый допрос. Дубинкин рассказал, как делились вещи. Неликвидные тряпки хозяйки сожгли в печи и потребовали увезти прочь остальное. В доме, где убили старика и женщину, Дубинкин взял деньги — 1,8 тысячи рублей. Из них тысячу отдал извозчику за то, чтобы перевезти награбленное.

Фото: Ольга Ефимова/Советская Адыгея

Свою долю полученных от продажи одежды и муки денег Дубинкин потратил на посещение кинотеатров, ресторанов, а также покупку алкоголя для совместных застолий, регулярно проходивших у хозяек квартиры.

Однажды Дубинкин отбился от компании, и ему пришлось добираться домой одному. В тот вечер он познакомился с водителем, который представился Мишей и рассказал, что возит какого-то подполковника.

Мишу пригласили в гости, в процессе распития горячительных напитков он рассказал про магазин, где работникам завода по талонам отпускали мануфактуру. Этой же ночью они направились к магазину, но там был сторож. Налетчики посовещались и ушли подобру-поздорову.

Сашка, Павлушка и Азяб Сергеевич

Милиция установила личности участников банды, но надо было уточнить иные обстоятельства. Следующий допрос состоялся 21 января. На этот раз следователь интересовался, откуда Дубинкин взял револьвер Нагана. Тот рассказал, что купил пистолет и патроны за 1,4 тысячи рублей. На вопрос, откуда деньги, представил красочную картину жизни андеграунда военной поры: «Против второго Комсомольского театра на Холодной горе от Кладбищенской улицы в подвале живет молодой горбатый человек по имени Жорка, — говорится в протоколе допроса. — У него в квартире молодые люди из истребительного батальона по имени Борис по кличке Лиса, второй Борис, армянин Гришка и другие играли в карты на деньги, а Жорка с выигрыша получал сумму. Я там несколько раз играл в карты и в общей сложности выиграл около полутора тысяч рублей».

По словам Дубинкина, оружие он прятал в тайнике за комодом. Однажды достал его, чтобы почистить, но зашел какой-то офицер, забравший у него револьвер. При этом Дубинкин рассказал про тайник, в котором хранил пять оставшихся патронов. Следователь спросил, знает ли Дубинкин, что этот «офицер» известен в определенных кругах как «Азяб Сергеевич». Тот ответил, что знает.

Следователь внезапно поинтересовался квартирными кражами, которые задержанный совершил с Гунченко. И хотя об этом раньше речи не было, Дубинкин также не стал отпираться и рассказал, что его знакомому Гунченко, ранее сидевшему в лагере, нечего было надеть, и они обворовали две квартиры. Один замок Дубинкин открыл своим ключом, второй пришлось ломать куском железа. Гунченко задержали на рынке при попытке сбыть краденое, а Дубинкин свою долю спрятал в сарае и затем благополучно продал.

В тот же день состоялась очная ставка Дубинкина с Гунченко, который подтвердил эту историю.

Дерзкий побег

Для дальнейшего содержания под стражей Дубинкина направили в харьковскую тюрьму, откуда он сразу же совершил побег. Вновь задержали его 20 августа 1945 года на территории Адыгейской автономной области и этапировали обратно в Харьков. Однако на место прибыл другой человек, заявивший, что действительно является Юрием Васильевичем Дубинкиным, но он уроженец не Харькова, как Дубинкин-преступник, а Майкопа. Задержанный рассказал, что родился в 1925 году, его отец работал в различных советских учреждениях, мать — домохозяйка.

— До 1944 года я проживал в Майкопе, где окончил школу № 18, после чего был призван на военную службу. Воевал на 2-м Украинском фронте, был ранен недалеко от Львова. Был направлен в госпиталь в Коростень, а после, получив отпуск на шесть месяцев, поехал в Майкоп, где начал работать слесарем на вагоноремонтном заводе. 29 апреля 1945 года меня без объяснения причин задержали сотрудники милиции, а затем отправили в Харьков, — заявил он.

Для уточнения обстоятельств задержанного повезли обратно, а в Москву выслали его дактилоскопическую карту для проверки по общесоюзной картотеке преступников. Вскоре пришел ответ. Оказалось, он говорил неправду. Его настоящее имя — Борис Антонович Куделькин. Уроженец города Орджоникидзе, 1925 года рождения, без определенного рода занятий и места жительства, неоднократно судимый за кражи. Первую судимость получил в 14 лет.

Фото: Ольга Ефимова/Советская Адыгея

После этого задержанный признался, что он действительно Куделькин. В Майкопе никогда не был, а с Дубинкиным встретился после того, как украл чемодан в поезде и был арестован на станции Белореченской: «Еще до 1941 года я встречался с Дубинкиным в разных городах как с гастролирующим вором, но никаких дел с ним не делал». При встрече Дубинкин предложил ему принять на себя дело, по которому его обвиняли, и вместо него поехать в Харьков. При этом о разбое и убийстве он умолчал. Смысл задуманного был в том, чтобы по прибытии в место назначения их отпустили, решив, что произошла ошибка. Куделькин согласился. Когда вагон прибыл на станцию Курганную и его вызвал начальник конвоя, вышел Дубинкин, а Куделькин последовал в Харьков.

Начальнику железнодорожной милиции станции Белореченской и в армавирскую тюрьму были направлены срочные запросы о судьбе Дубинкина-Куделькина. Ответ не обнадеживал — в августе 1945 года среди задержанных таковой не значился.

След петлял и терялся

Куделькин вновь сказал неправду, Дубинкина искали совсем не там, где следовало. Обмен личностями произошел в Ростовской пересыльной тюрьме, куда Куделькин прибыл по пути следования к месту отбывания очередного приговора — десять лет заключения за повторный побег из мест лишения свободы.

Следы Дубинкина надо было искать в Ростове-на-Дону, но к тому времени он мог выйти на свободу по амнистии, объявленной в июле 1945 года в связи с победой над гитлеровской Германией. Но на этот раз преступнику не повезло — Куделькину, личину которого он на тот момент принимал, в освобождении с учетом прежних «заслуг» отказали.

Было решено доставить Дубинкина в Адыгею, но 25 февраля 1946 года из пересыльной тюрьмы города Ростова-на-Дону с личным тюремным делом Дубинкина-Куделькина прибыл Ермаков Виктор Васильевич 1928 года рождения. В ноябре 1945-го он был осужден военным трибуналом Московской и Киевской железной дороги за грабеж к четырем годам заключения. Далее — знакомая история. Ермакова отправили для отбытия наказания в Казахскую ССР, но по пути он встретил Дубинкина-Куделькина, с которым по обоюдной договоренности «обменялся личностями». Куделькин был направлен в Казахстан с личным делом Ермакова, а Ермаков с личным тюремным делом Куделькина — в Майкоп.

Фото: Ольга Ефимова/Советская Адыгея

Стало ясно, что Дубинкин-Куделькин-Ермаков будет и впредь меняться именами с другими осужденными. Чтобы не тратить время на бесполезные поиски, было решено объявить его во всесоюзный розыск, а материалы дела направить в Харьков по месту совершения преступлений.

Приговорен, затем оправдан

В Нацархиве Адыгеи нет документов о дальнейшей судьбе Дубинкина. Но с этого момента начинается история Бориса Куделькина. Поменявшись личнос­тью с Дубинкиным, он помог ему скрыться от следствия. Это было расценено как соучастие в бандитизме, поэтому в марте 1946 года Адыгейский облсуд вынес Куделькину еще один приговор — десять лет лагерей.

Адвокат Майкопской городской юридической консультации А. Н. Павлов обратился с жалобой в Судебную коллегию по делам Верховного суда в СССР. Защитник считал, что этот исключительно суровый приговор основан на неправильной квалификации содеянного. Да, Куделькин совершил обмен именем и документами с Дубинкиным, но он не имел отношения к его преступлениям и не знал о них.

— Куделькин объяснил, что совершил преступление по причине долгого, свыше пяти месяцев, пребывания в пересыльной тюрьме, мало приспособленной для длительного содержания заключенных. Единственным стимулом, толкнувшим его на обмен документами, было желание переменить обстановку, — говорится в жалобе.

Адвокат считал, что Куделькина надо было судить по более мягкой статье УК РСФСР — о хищении, повреждении и сокрытии документов в целях препятствования правильному разрешению уголовного дела. Однако Определением от 20 апреля 1946 года Верховный суд РСФСР в удовлетворении кассационной жалобы отказал, приговор оставил в силе. При этом было указано, что осужденный, выдавая себя за Дубинкина, прибыл в Харьков, тем самым дав настоящему преступнику возможность уклониться от уголовной ответственности.

— Как видно из дела, осужденный Куделькин не отрицает своей вины, а по поводу причин означенных выше действий давал разноречивые показания, — резюмировал Верховный суд.

Осужденный продолжил писать жалобы. В 1965 году он обратился к председателю Адыгейского областного суда Б. Наурзову с просьбой направить ему копию приговора. А в ноябре 1966 года заместитель генпрокурора РСФСР Н. А. Горшенева направила в Президиум Верховного суда в порядке надзора протест на приговор от 29 марта 1946 года. Аргументация в целом совпадает с тем, что ранее заявлял адвокат: «…Куделькин сделал это потому, как он показал в суде, что ему надоело долго быть в пересыльном пункте и он хотел скорее попасть в лагерь. Он не знал, что Дубинкин совершил такое тяжкое преступление, и если бы знал, то не обменялся бы с ним фамилией».

Прокуратура просила суд переквалифицировать деяние на менее тяжкую статью УК и снизить наказание до пяти лет лишения свободы. Но, как следует из Определения от 27 июля 1966 года, Президиум Верховного суда СССР пришел к выводу, что осуждение Куделькина вовсе не было обоснованным. Ему можно было вменить только заранее не обещанное укрывательство арестованного за бандитизм лица, но в 1946 году уголовный закон не предусматривал ответственность за подобные деяния. Куделькина оправдали.

Мы не знаем, вышел ли он после этого сразу на свободу или продолжил отбывать наказание по другим приговорам. В любом случае после двух десятков лет заключения решение Верховного суда принесло ему не только моральное удовлетворение. В упомянутом обращении на имя председателя Адыгейского облсуда Куделькин указал, что в колонии из-за судимости за бандитизм он признан особо опасным рецидивистом. Значит, будучи оправданным по этой статье, он мог, как минимум, рассчитывать на более мягкие условия отбывания наказания.

Дмитрий КИЗЯНОВ, адвокат Адыгейской республиканской коллегии адвокатов.
С использованием материалов из фондов Национального архива РА.